Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Щоев. Трудитесь молча: я сам вспомнил.
Шарманка играет новый мотив. Входит Евсей с чужой соломенной шляпой в руках, наполненной медными деньгами. Он высыпает деньги на стол Щоева. Шарманка утихает.
Евсей. Двадцать рублей дал. Говорит, после еще принесет. Я, говорит, дирижаблю рад: зря, что раньше не слышал про него, а то бы, говорит, сам выдумал советский воздушный корабль.
Щоев. Он что, энтузиаст всякого строительства, что ли?
Евсей.
Щоев. Член чего-нибудь или нет?
Евсей. Говорит, ничего не член.
Щоев. Как же так? Чудно…
Пауза. Шарманка играет вдалеке, еле слышно.
Сроду не видел энтузиаста! Десять тысяч пайщиков объединяю, а все как животные — только есть хотят день и ночь. Пойди приведи его — для моего наблюдения.
Труба рычит что-то на столе.
(Смотрит в трубу, затем — Евсею). Это ты грыбки мучаешь второй год?
Евсей. Это не грибы, Игнат Никанорович, это соя в виде грибов, а я ее замариновать приказал… Чего спешить, Игнат Никанорович, ведь люди все могут поесть, а что толку! Пускай лучше материализму побольше будет, а людей и так хватит.
Щоев (задумчиво). Ты прав на все сто с лишним процентов. (В трубу). Не трожь грыбов, чертова саранча: пускай лежат в виде фонда!
Шарманка играет еще дальше.
(Евсею). Кличь сюда музыку: настроенья хочу.
Евсей уходит.
(Служащим). Дайте мне бумажек подписаться: скучно чего-то сейчас на свете!
Первый служащий (вставая из рядов столов). Тут, Игнат Никанорович, подтверждения и напоминания лежат…
Щоев. Давай что попало.
Первый служащий подносит к столу Щоева папку с бумагами.
(Вынимает из штанов печать с факсимиле, дает печать первому служащему). Колоти!
Первый служащий дует в печать и штемпелюет бумаги.
(Сидит без дел). Надо бы нам спустить директивку какую-нибудь на лавочную периферию.
Первый служащий. Спущу, Игнат Никанорович!
Щоев. Спусти, пожалуйста.
Входит Евсей. За ним — Алеша с шарманкой. Мюд пытается ввести за руку Кузьму, но туловище того не проходит в ужину входа.
Мюд. Алеша, Кузе здесь тесно. Ему тут узкое место.
Алеша. Пускай он наружи остается.
Кузьма (в
Щоев. Вы кто?
Алеша. Мы пешие большевики.
Щоев. Куда ж вы идете теперь?
Алеша (глубоко искренне). Мы идем по колхозам и постройкам в социализм!
Щоев. Куда?
Мюд (детски задушевно). В социализм!
Щоев (задумчиво). Далекий прекрасный район.
Мюд. Да вот, далекий. А мы все равно дойдем.
Щоев. Евсей, дай этой девочке конфетку.
Алеша (обнимая Мюд). Не надо — она к сладкому не привыкла.
Мюд. Сам соси конфетку, эгоист-сладкоежка!
Щоев (выходит из-за стола к людям). Дорогие товарищи, трудящиеся, потребители, члены, пешеходы и большевики, я вас всех замечательно люблю!
Евсей (к Мюд). Вам, барышня, с какой начинкой конфеток принести: с вареньем или с вишневым соком?
Мюд. Пусть меня пролетариат угощает, а не ты. У тебя неклассовое лицо.
Щоев. Люблю, Евсей, я это поколенье! А ты?
Евсей. Да приходится любить, Игнат Никанорович!
Алеша (не понимая обстановки). А у вас здесь строится социализм?
Щоев. Ну еще бы!
Евсей. Полностью!
Алеша. А можно мы тоже будем строить?.. Все время играть на музыке — это сердце болит.
Мюд (касаясь Алеши). А мне скучно стало жить на свете пешком.
Щоев. А зачем вам строить? Вы весна нашего класса, а весна должна цвести. Играйте на музыке! Как скажешь, Евсей?
Евсей. Да я полагаю, Игнат Никанорович, что мы управимся без малолетних! Пускай уж, когда все будет готово, приходят жировать!
Мюд. А нам охота!
Щоев. А вы можете массы организовать?
Алеша и Мюд несколько времени молчат.
Алеша. Я могу только дирижабль выдумать…
Пауза.
Щоев. Ну вот. А говоришь — тебе охота. Вы лучше оставайтесь в нашей многолавочной системе, как музыкальные силы. Будете утешать руководство… Евсей, у нас там полагаются по штату утешители?