Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Иван Павлович.Умоляю вас, не пишите! Я судиться буду! Не могу я рожать!
Глеб Иванович (бросаясь к Марье Ивановне). Марья Ивановна! Сподвижница! Родите на здоровье, — на радость и счастье и горе!
Иван Павлович.Товарищ Рудин! Прошу вас оставить мою квартиру присутствием вон!
Глеб Иванович.Прошу вас в присутствии комиссии не допускать извращений! Я говорю на основании постановления!
Иван
Евтюшкин.Заседание комиссии объявляю закрытым. Членов комиссии прошу от семейного скандала следовать за мной. До свиданья, гражданин Башмаков. Счастливо размножаться! Позовите к себе на октябрины, принесу подарок от комиссии.
Евтюшкин и Лутьин идут к двери. Иван Павлович следует за ними. Ащеулов дописывает, складывает бумаги.
Лутьин.А корзину мы не досмотрели.
Евтюшкин.Наплевать!.. Я раньше ее видел…
Глеб Иванович.Прощайте, Марья Ивановна. Ваш муж меня отстраняет, но я от вас, печальной, сам не отойду.
Иван Павлович (поспешно обуваясь и надевая пиджак). Во имя Спасения Человечества прошу Вас!.. (Глебу Ивановичу, тихо.)Убирайся отсюда к чёрту, инородное тело… (Громко — комиссии.)Не губите жизнь, не родите детей!.. (Убегает им вслед, толкая перед собою Глеба Ивановича.)Я судиться буду!
Все уходят, кроме Марьи Ивановны, лежащей на кровати, и Ащеулова, складывающего бумаги.
Марья Ивановна (вскакивая с кровати навстречу Ащеулову). Васька, голубчик мой милый, ребеночек-то ведь твой!
Ащеулов.Да ну?
Марья Ивановна. Ей-богу, твой.
Ащеулов (озабоченно). А не врешь?
Марья Ивановна.Не вру. Ты сам пойми, какой он теперь человек! — Он человек дореволюционный, ты маломощность его прими во внимание. Он после революции от службы живет со слабостью сил.
Ащеулов.А может, еще кто?
Марья Ивановна,Ей-богу, фактически ты.
Ащеулов.Ты смотри. Ты прими во внимание мое положение. Я человек служебный, выдвинутый из гущи.
Марья Ивановна.Ну-к, что ж?
Ащеулов.Хотя, впрочем, это я могу. У меня природа низовая, я.
Марья Ивановна (радостно). Подлецы вы все, мужики! Вам радость и власть, а нам последствия.
Ащеулов.А что это ты сказывала, — шинок открываешь?
Марья Ивановна.Вот
Ащеулов.Я не радовался. Это надо с умом делать. А то оштрафуют. А раз комиссия постановила, теперь рожай. Ты живи при муже, как жила, а комиссия тебя не оставит без надзора. Она не человек, а организация.
Марья Ивановна.Васька, давай уйдем в разбойники…
Ащеулов.Это для какой причины?
Марья Ивановна.Для вольной жизни. Будем всех грабить, песни петь. Учетного пса к стенке поставим и шлепнем его.
Входят Иван Павлович и Катя.
Входит Женщина-милиционер.
Милиционерша (ревет по-бабьи). Касатики, родить порешили…. Вот она, наша бабья доля. Всегда решают…
Катя (прыгая на одной ноге).А теперь можно не учиться? Все равно велели рожать. Теперь можно ставить вещи на место?
Иван Павлович (в самоуглублении). Родить? А? — разбойники!
Акт II
Камера уездного нарсуда. Плакаты, озунги, скамьи, перегородка.
Заседание суда. На скамье ответчиков — комиссия охматмлада в узком составе. На скамье истцов Башмаков. Сзади ответчиков на скамье для публики две жены членов охматмлада: Лидия Павловна Лутьина, осообразная женщина, и Капитолина Сергеевна Евтюшкина, солдатообразная женщина. У дверей Милиционер-женщина, За судейским столом Судьи, Уездный, Крестьянский народ.
Идет заседание. Превеликий шум. Все стоят. Комиссия орет в сторону Башмакова. Башмаков кричит на суд. Жены теребят мужей. Судья звонит.
Возгласы.Тише!.. Именем!.. Мелкая подворность!.. Это ты с ней живешь!.. Я тебе дам детей рожать!..
Судья (орет). Тише! Тише, граждане! Всех опорожню из зала! У меня ум опух! Милиция!
Евтюшкина.Товарищ судья, пусть он признается, жил он с ней или нет? Это не суд, а слабосудие.
Судья.Гражданка Евтюшкина! Вы к суду не относитесь. Милиция, вывести Евтюшкину за руку прочь!
Евтюшкина.Как это не отношусь, если мой муж с ней жил? Это ты не относишься! Я с ним разводиться буду! Я член нарпита!
Милиционерша.Ну, ты тише, раз ты член. Сиди, не оглашайся,
Судья.А раз хотите разводиться, подавайте заявление на бумаге, а не голосом. Милиционер, выведите ее вон!
Милиционерша выводит Евтюшкину.