Том 6. Лимонарь
Шрифт:
И когда стали погружаться на суда плыть дальше, видят на реке показалась лодка, белые весла, поблескивая на солнце, руками машут — или стать за бедой не могут или не успеть боятся.
— Да это никак с Мурома? — Так и есть: причалила лодка, вышел боярин, шапку долой, низко поклонился.
— Я от города Мурома, с трудом передохнув, проговорил он оборотясь к Петру, и всех бояр кто еще на ногах и голова уцелела. Стало вам скрыться с глаз, как в городе поднялся мятеж: всяк назвался муромским князем и знать ничего не хочет: сколько дурьих голов,
Вот оно где чудо, какой чудесный день — у Петра все мешалось и не было слов на ответ. Феврония приказала судам повернуть домой — в Муром.
III
Повесть кончена. Остается загадка жизни: неразлучная любовь — Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта, Петр и Феврония.
Петр управлял Муромом нераздельно с Февронией. Про это запишут, как о счастливом годе, время Муромского княжества, канун Батыя.
Сроки жизни наступали.
Петр постригся в монахи, приняв имя Давид, и оканчивал дни в городском Богоявленском монастыре. Феврония под именем Ефросиния за городом у Воздвиженья, где в алтарной стене замурован был Агриков меч.
Расставаясь, Феврония сказала: Смерть придет за тобой и за мной в один час.
Петр в своей келье ничего не делал, он не мог, и своей тоской заторопил срок. Ему показалось, в окно заглянула Ольга и манит его: он освободил ее, теперь ее черед. Так он это понял и послал Февронии сказать:
— Чувствую конец, приди и вместе оставим землю.
Феврония вышивала воздух: деревья, травы, цветы, птицы, звери и среди них любимый Заяц — они по шелковинке каждый брал себе ее тоску.
— Подожди немного, ответила она, дай кончу.
Но час не остановишь, срок не меняется. И чувствуя холод — самое лето, а мороз! — он и во второй раз послал.
— Последние минуты. Жду тебя.
Но ей еще остались пустяки — вынитить усы зайцу.
— Подожди.
И в третий раз посылает:
— Не жду, там — —
Она воткнула иголку в воздух — пусть окончат.
— Иду.
И душа ее в цветах и травах, вышла за ограду встречу другой неразлучной, вышедшей в тот же час за ограду.
25 июня 1228 года
на русской земле.
Еще при жизни у Рожества в Соборе Петр соорудил саркофаг, высечен из камня с перегородкой для двоих:
«Тут нас и положите обоих», завещал он.
Люди решили по-своему: князю с бортничихой лежать не вместе, да и в иноческом чине мужу с женой не полагается.
Саркофаг в Соборе оставили пустым, Петра похоронили в Соборе, а Февронию особо у Воздвиженья.
С вечера в день похорон поднялась над Муромом
Наутро в Соборе гроб Петра нашли с развороченной крышкой пустой и у Воздвиженья тела Февронии не было.
Петр и Феврония лежали в Соборе в саркофаге рядом без перегородки.
И всякий раз на Москве, в день их смерти, Петра и Февронии, на литии лебедь — колокол разносил весть из Кремля по русской земле о неразлучной любви, человеческой волей нерасторжимой.
ГРИГОРИЙ И КСЕНИЯ{*}
— Есть на земле другая земля — не первозданная, а дело рук человеческих — воли самовластной души — места заколдованные: на счастье, на гибель, на тихость.
«Вижу три свечи — иссвечают землю. И вижу пламень: черное пламя; мигающие дразнящие огоньки; тихое, тихое мерцание. И там, где легко дышится, и там, где зарыт клад, и там, где неминучая гибель».
— Светящиеся уголки земли не случайны. Без жертвы не покажутся: надо неизбежно задавить живое существо. Прообраз — Голгофа.
«Злорадство — гибель; золотой клад; тихость, так на мой глаз и чувство».
— Можно гадать для чего, но судьба обреченного: почему и зачем я назначен погибнуть, или чтобы кто-то угодил с головою в яму — гиблое место. Или, чтобы кто-то обогатился — клад. Или чтобы кто-то нашел покой «измученной душе». На судьбу нет решенья.
«„Судьба“ — последнее решающее слово жизни. Покорному судьбе, покоряясь, как не обойти спросить о судьбе самой Судьбы — такая темь и путы».
— Творят волю судьбы на белом свете вестники Судьбы — Судицы: Судицы нарекают долю человеку — даром любви соединяют человека с человеком — «суженый» и «суженая». Они же и разъединяют. Но властна ли Судьба, разъединив суженое — разделить силу любви? Любовь неразделима и цвет ее неувядаем.
*
Как с душой человека — расцветает и светит не с пуста, так и земля — ее щебнистую скрябь умягчает труд человека. Боль красит душу и землю освещает боль. Пути со временем потеряются, но крестный путь не запроторится вовек.
— Есть на земле другая земля. Крепость ее призрачна, счастье взблеснув погаснет. Гиблое место запустеет, тихость переродится в казнь.
«Для создания святого места на земле: трое обреченных: Григорий — Ксения — Ярослав. Вестуньи — судицы распределили долю: три дара: