Том 6. Лимонарь
Шрифт:
Сам Вифоний со своими синкеллами ходил около, но не то, что спрашивать, а и в глаза взглянуть Китоврасу норовил, будто ища чего-то, смотреть в копыто.
«Что смешного, — спросил строитель Хирам Китовраса, — человек выбирал себе обувь, прочную на семь лет!»
«Семь лет! — сказал Китоврас, — да ему всего и жизни-то, дай Бог, семь дней».
«А твой смех над прорицателем?»
«Хорош пророк! — сказал Китоврас, — говорит людям о тайнах, а не догадывается, что тут же под его ногами скрыт в земле клад».
«А твои слезы?»
«Мне
«А что тебе дался тот забулдыга?»
«Добрый, верный и веселый человек, и такому следует услужить».
С полуопущенными крыльями, подогнув ноги, окаменев, загадочно смотрел Китоврас.
Строитель Хирам передал царю Соломону ответы Китовраса.
И сказал царь Соломон:
«Вот кто подпишет: человек, как трава, поутру цветет и зеленеет, а вечером подсекается и иссыхает, все есть суета».
И велел проверить путь Китовраса — вещую силу его слов.
Над городом спустился сумрак. В надвигавшейся ночи на востоке замелькали белые, зеленые и красные огни: к горе Мории, где будет воздвигнут единственный, отличный от всех построенных человечеством храмов, храм Соломона, подкатывали, управляемые демонами, тяжелые грузовики с лесом. Дул ветер, рассекая и пеня огни. И на мгновение высоко вспыхивали серные шесты и с потрясающим гулом гасли.
«Отчего меня не зовет к себе царь Соломон?» — спрашивает Китоврас.
И Вифоний, глядя демону в копыто, не мог не сказать, как оно было, без всяких дипломатических закрут:
«Стесняется: вчера перепил, голова трещит».
Китоврас поднялся, взял камень и положил на камень.
И сейчас же донесли царю Соломону:
«Камень на камень».
«Велит мне опохмелиться» — понял царь Соломон и приказал подать себе бутылку крепкого кипрского. Выпил с наперсток. И без никакой головы опочил.
На другой день до вечера ждет Китоврас. И когда Вифоний, в продолжение дня под всякими предлогами не выходивший к нему, высунул нос для проверки, Китоврас спросил:
«Чего же не ведете меня к царю?»
«Опять грех, — сказал Вифоний, глядя ему в копыто, — был сегодня у царя персидский обед, переел перцу».
Китоврас поднялся и снял камень с камня.
И об этом сейчас же донесли царю Соломону:
«Снял камень с камня».
«Велит сесть на диету», — понял царь Соломон.
И на ужин сварили царю овсянку, и с сухариком, а потом горячего крепкого чаю — и никаких перцов!
Рано утром вошел к Китоврасу куропалат Вифоний, наряженный во всей своей белой парадной форме, и с ним синкеллы, расфранченные в белом, и сонм всяких придворных лакеев с горящими свечами, с музыкой, певчими и актерами.
Глядя в копыто, Вифоний объявил Китоврасу, что царь зовет его к себе.
Китоврас поднялся. И, выбрав три прута — мерой в четыре полуметра, с прутьями в руке
Много было приемов у царя Соломона, но такого еще не бывало.
Звездная палата битком набита: и не простые, все цари, и князья, и принцы — арабские, армянские, грузинские, персидские, индейские, китайские и обезьяньи — пленные и союзники.
Много видели диковин на приемах у царя Соломона, но такого дива еще не видывали.
Китоврас, глядя прямо, молча положил перед царем три прута конец к концу буквою: Т
И царь Соломон разгадал знак. Царь Соломон понял, какой тайной владеет Китоврас. И обратясь к приближенным, сказал:
«Он говорит: «Тебе Бог дал вселенную, а все тебе мало, ты взял и меня».
С полуопущенными крыльями, подогнув ноги, окаменев, загадочно смотрел Китоврас.
«Не для себя я тебя позвал, — говорит царь Соломон, глядя в глаза Китоврасу, — тебя привели, чтобы спросить, ты один знаешь, чем тесать камни Святая Святых, не повелено мне тесать железом — и ты знаешь, почему».
И в зале наступила тишина — какие воеводы, какие стратеги, какие арабские, грузинские, армянские, индейские, китайские и обезьяньи князья и принцы, все молчок. И только блеск драгоценностей, шурша, сквозит.
И вот, как развернувшийся луч или вдруг раскрывшееся звездное небо, музыка — ясный клич.
«Есть камень у птички, — провещал Китоврас, — чудесный ноготь, зовут шамир; в глубине в пустыне, на скале гнездо птички».
И Китоврас поднялся.
Под музыку, с горящими свечами — куропалат Вифоний, синкеллы, пестрые придворные лакеи, музыканты, певчие, актеры — повели Китовраса из царского дворца во дворец куропалата.
* * *
День за днем — привык куропалат к своему пустынному гостю и перестал стесняться.
Китоврас ладный, ничего не требует, пить пьет, а едой не прельстишь, и хоть бы раз какую ракушку пожевал и хлеба не просит. Китоврас смирный, подожмет ноги да так и окаменеет, и хоть ори ему на ухо, ровно глухой, только странно так смотрит.
Музыканты совсем осмелели, и если кому нужда, высморкается, а первое-то время носом действовали и в музыке некстати шмыргом лишняя нота попадала, ну, тогда не до нот было. И певчие тоже освоились и раз даже хором плясовую хватили — а уж как их стращали!
И синкеллы без всякой опаски всякое утро чистили Китоврасу копыта и лощили и замшей терли, как собственные свои сапоги.
И не от Китовраса Вифоний с ног сбился, — дело мудреное: от царя куропалату наказ — идти в пустыню и там подкарауль птичку и принесешь чудесный камень «шамир».
По указанию Китовраса строитель Хирам отлил такое белое стекло и этим стеклом должен Вифоний, как вылетит птичка, заделать гнездо, чтобы потом птичке — что находится в гнезде, она видит, а в гнездо не попасть. Вот какая загвоздка!