Том 6. Проза, письма
Шрифт:
Милая бабушка.
Так как время вашего приезда подходит, то я уже ищу квартиру, и карету видел да высока; Прасковья Николавна Ахвердова * в маие сдает свой дом * , кажется, что будет для нас годиться, только всё далеко. — Лошади мои вышли, башкирки * , так сносны, что чуда, до Петербурга скачу — а приеду, они и не вспотели; а большими парой, особенно одной все любуются, — они так выправились, что ожидать нельзя было. — Лошадь у генерала я еще не купил, а уже говорил ему об этом, и он согласен. Посылаю вам в оригинале письмо Григорья Васильевича * , и я буду дожидаться вашего письма, что ему отвечать; признаюсь вам я без этого не знал бы, что и писать ему, — как вы рассудите: я боюсь наделать глупостей. — Скоро государь, говорят, переезжает в Царское Село — и нам начнется большая служба, и теперь я больше живу в Царском, в Петербурге
Пожалуста, растолкуйте мне, что отвечать Григорью Васильевичу.
Прощайте, милая бабушка, будьте здоровы и покойны на мой счет, а я, будьте уверены, всё сделаю, чтоб продолжать это спокойствие. Целую ваши ручки и прошу вашего благословения.
Покорный внук
М. Лермонтов.
Арсеньевой Е. А., апрель 1836 *
<Петербург, вторая половина апреля 1836 г.>
Милая бабушка,
На-днях Марья Акимовна уехала * , — я узнал об ее отъезде в Царском, — приехал в город на один вечер, был у нее, но не застал, и потому не писал с нею, — вы верно получите мое письмо прежде ее приезда, то и не будете беспокоиться, что я с нею <не> пишу к вам.
Я на-днях купил лошадь у генерала и прошу вас если есть деньги прислать мне 1580 рублей; лошадь славная и стоит больше, — а цена эта не велика.
Насчет квартиры * я еще не решился, но есть несколько на примете; в начале мая они будут дешевле по причине отъезда многих на дачу. Я вам кажется писал, что Лизавета Аркадьевна * едет нынче весной с Натальей Алексеевной * в чужие краи на год; теперь это мода, как было некогда в Англии; в Москве около двадцати семейств собираются на будущий год в чужие краи; пожалуста, бабушка, не мешкайте отъездом: вы, я думаю, получили письмо мое, с которым я посылаю письмо Григорья * Васильевича — пожалуста объясните мне, что мне лучше ему писать.
Прощайте, милая бабушка, прошу вашего благословения, целую ваши ручки и остаюсь покорный внук.
М. Лермонтов.
Арсеньевой Е. А., апрель — май 1836 *
<Царское Село, конец апреля — начало мая 1836 г.>
Милая бабушка,
Полагая, что вы уже в дороге, пишу к вам в Москву; последнее мое письмо от 25-го апреля, я думаю, вас не застанет в деревне, судя по тому, как вы хотели выехать, и к тому ж Андрей * получил письмо от жены, где она пишет, что вы думали выехать 20-го апреля, также и то, что не получаю от вас писем, заставляет меня думать, что вы уже в дороге. Также я думаю, милая бабушка, что вы не получили моего письма, где я писал вам о письмах ко мне Григорья Васильевича * , — и я всё еще жду ваше<го> разрешения, если вы получили. — Квартиру я нанял на Садовой улице в доме князя Шаховского * , за 2000 рублей — все говорят, что недорого, смотря по числу комнат. — Карета также ждет вас… а мы теперь все живем в Царском; государь и великий князь * здесь; каждый день ученье, иногда два.
Ожидаю от вас письма, милая бабушка, оно разрешит мое недоумение.
Прощайте. Целую ваши ручки, прошу вашего благословения и остаюсь покорный внук
М. Лермантов.
Раевскому С. А., 27 февраля 1837 *
<Петербург, 27 февраля 1837 г.>
Милый мой друг Раевский.
Меня нынче отпустили домой проститься. Ты не можешь вообразить моего отчаяния, когда я узнал, что я виной твоего * несчастия, что ты, желая мне же добра, за эту записку пострадаешь. Дубельт * говорит, что Клейнмихель тоже виноват… Я сначала не говорил про тебя, но потом меня допрашивали от государя: сказали, что тебе ничего не будет, и что если я запрусь, то меня в солдаты… Я вспомнил бабушку… и не смог. Я тебя принес в жертву ей… Что во мне происходило в эту минуту, не могу сказать — но я уверен, что ты меня понимаешь и прощаешь и находишь еще достойным своей дружбы… Кто б мог ожидать !..Я к тебе заеду непременно. Сожги эту записку.
Твой — M. L.
Раевскому С. А., начало марта 1837 *
<Петербург, первые
Любезный друг.
Я видел нынче Краевского * ; он был у меня и рассказывал мне, что знает про твое дело. Будь уверен, что всё, что бабушка может, она сделает… Я теперь почти здоров — нравственно… Была тяжелая минута, но прошла. Я боюсь, что будет с твоей хандрой? Если б я мог только с тобой видеться. Как только позволят мне выезжать, то вторично приступлю к коменданту * . Авось, позволит проститься. — Прощай, твой навеки M. L.
Раевскому С. А., первая половина марта 1837 *
<Петербург, первая половина марта 1837 г.>
Любезный друг Святослав.
Ты не можешь вообразить, как ты меня обрадовал своим письмом * . У меня было на совести твое несчастье, меня мучила мысль, что ты за меня страдаешь. Дай бог, чтоб твои надежды сбылись. Бабушка хлопочет у Дубельта * и Афанасий Алексеевич * также. Что до меня касается, то я заказал обмундировку и скоро еду. Мне комендант, я думаю, позволит с тобой видеться — иначе же я и так приеду. Сегодня мне прислали * сказать, чтоб я не выезжал, пока не явлюсь к Клейнмихелю, ибо он теперь и мой начальник <…>. Я сегодня был у Афанасья Алексеевича, и он меня просил не рисковать без позволения коменданта — и сам хочет просить об этом. Если не позволит, то я всё приеду. Что Краевский, на меня пеняет за то, что и ты пострадал за меня? — Мне иногда кажется, что весь мир на меня ополчился, и если бы это не было очень лестно, то право, меня бы огорчило… Прощай, мой друг. Я буду к тебе писать про страну чудес — восток. Меня утешают слова Наполеона: Les grands noms se font `a l'Orient * . [86] Видишь: всё глупости. Прощай, твой навсегда
86
Великие имена создаются на Востоке. (Франц.). — Ред.
M. Lerma.
Лопухиной М. А., 31 мая 1837 *
31-го мая <1837 г.>
Je tiens exactement ma promesse, ch`ere et bonne amie, et je vous envoie ainsi qu'`a madame votre soeur * les souliers circassiens que je vous avais promis; il y en a six paires, et vous pouvez facilement partager sans vous quereller; je les ai achett'es d`es que j'ai pu en trouver; je suis maintenant aux eaux * , je bois et je me baigne, enfin je m`ene une vie de canard tout-`a-fait. Dieu veuille, que ma lettre vous trouve encore `a Moscou, car si elle va voyager en Europe `a vos trousses, elle vous attrapera peut ^etre `a Londres, `a Paris, `a Naples, que sais-je, — et toujours dans des endroits o`u elle sera pour vous la chose la moins int'eressante, de quoi dieu la garde et moi aussi. — J'ai ici un logement fort agr'eable * ; chaque matin je vois de ma fen^etre toute la cha^ine des montagnes de neige et l'Elbrous; et maintenant encore, au moment o`u j''ecris cette lettre, je m'arr^ete quelques fois pour jeter un coup d'oeil sur ces g'eants, tant ils sont beaux et majestueux. J'esp`ere m'ennuyer joliment tout le temps que je passerai aux eaux, et quoiqu'il est tr`es facile de faire des connaissances je t^ache de n'en pas faire du tout; je r^ode chaque jour sur la montagne, ce qui seul a rendu la force `a mes pieds * ; aussi je ne fais que marcher; ni la chaleur ni la pluie ne m'arr^etent… Voici `a peu pr`es mon genre de vie, ch`ere amie, ce n'est pas fort beau, mais… — d`es que je serai gu'eri j'irai faire l'exp'edition d'automne contre les circassiens * , quand l'emp'ereur sera ici…
— Adieu, ch`ere, je vous souhaite beaucoup de plasir `a Paris et `a Berlin. — Alexis * a-t-il recu sa permission; — embrassez le de ma part — adieu.
Tout `a vous M. Lermontoff.
P. S. De gr^ace, 'ecrivez-moi — et dites si les souliers vous ont plu.
<См. перевод в примечаниях * >
Арсеньевой Е. А., 18 июля 1837 *