Том 6. Стихотворения

Белый Андрей

1926

Москва

«Я — отстрадал; и — жив… Еще заморыш навий…»

Я — отстрадал; и — жив… Еще заморыш навий Из сердца изредка свой подымает писк… Но в переполненной, пересиявшей яви Тысячемолнийный, гремучий светом диск. Мне снова юностно: в душе, — в душе, кликуше — Былые мглы и дни раздельно прочтены. Ты, — ненаглядная?.. Ax, — оветряет уши Отдохновительный, веселый свист весны. Всё, всё, — отчетливо, углублено, попятно В единожизненном рожденьи «я» и «ты», Мгла — лишь ресницами рождаемые пятна: Стенанье солнечной, бестенной высоты.

1926

Демон («Из струй непеременной Леты…»)

Из струй непеременной Леты Склоненный в день, пустой и злой, — Ты — морочная тень планеты; Ты — — шорох, — вылепленный мглой! Блистай

в мирах, как месяц млечный, Летая мертвой головой! Летай, как прах, — как страх извечный Над этой — — бездной — — роковой! Смотри, какая тьма повисла! Какой пустой покой окрест! Лишь, как магические числа, — Огни — — магические — — звезд… Как овцы, пленные планеты, Всё бродят в орбитах пустых… Хотя бы взлетный огнь кометы! Хотя бы — — мимолетный — — вспых! Всё вспыхнуло: и слух, и взоры… Крылоподобный свет и гул: И дух, — архангел светоперый — Кометой — — небеса — — проткнул! И — чуждый горнему горенью — В кольцо отверженных планет — Ты пал, рассерженною тенью, Лицом — — ощуренным — — на свет.

1929

Кучино

Рождество

Трещит заискренным забором Сухой рождественский мороз… И где-то ветер вертким вором Гремит заржавленным запором; И сад сугробами зарос. И те же старые турусы Под бородою Иеговы… О, звезды — елочные бусы, — И ты. Юпитер синеусый, Когда же оборветесь вы? Протми сияющие песни, Уйми слезливую игру, — Вселенная, — погасни, тресни: Ты злая глыба глупой блесни! Ты рыба, льющая икру! Нет, лучше не кричать, не трогать То бездыханное жерло: Оно — черно, как кокс, как деготь… И по нему, как мертвый ноготь, — Луна переползает зло.

1930

Кучино

Старый бард

Как хрусталями Мне застрекотав, В луче качаясь, Стрекоза трепещет; И суетясь Из заржавевших трав, — Перевертная Ящерица блещет. Вода, — как пламень; Небо, — как колпак… Какой столбняк В застеклененных взорах! И тот же я Потерянный дурак В Твоих, о Боже, Суетных просторах. Вы — радуги, вы — Мраморы аркад! Ты — водопад Пустых великолепии!.. Не радует Благоуханный сад, Когда и в нем, — Как в раскаленном склепе… Над немотой Запелененных лет Заговорив Сожженными глазами, Я выкинусь В непереносный свет И изойду, Как молньями, — слезами. Я — чуть живой, Стрелой пронзенный бард — Опламенен Тоской незаживною, Как злой, золотоглавый Леопард, Оскаленный Из золотого зноя.

1931

Кучино

Тимпан

Поднял голос — — Упорный, лукавый, Как Пан — — И — — Отрывистый — Гривистый Черный Курчавый Тимпан. Точно сон из забвенья, Точно хитон Фиолетовый, — — Флейты — — В день Трепетный — — Пение… Сафо — — Из шарфа Душистым, Как воздух, — — Лицом — Озарилась — На звук… Арфа — — Струилась — — Ручьем — — Серебристым — — Из рук!

1931

Кучино

Пещерный житель

Я — инок темный — Нищ и гол; Мне был глагол, Как гром Огромный, — Когда, качая воздух, Дол, Взошел На тверди облак Громный: — «Я — Двери душ; И Я Твой дом! — Исполни Мой завет Небесный!» Я — лавь Испуганная — Зрел: Из молний Вышел муж Чудесный… Он

длань Простер И очи мне Пронзил и жег Пернатым светом. Со мною — Бог! Я, — как в огне! Внемлю пророческим Заветам. Своим всклокоченным Крылом Он проогнил Моря и суши, — И молнил свет, И полнил гром — Мои растерзанные Уши… Я — бледен, голоден И бос: Живу, Таясь, как зверь, В пещере… Жду: В ослепленный мир Христос — Откроет огненные Двери…

1931

Кучино

Пародия

(под Гумилева)

Я — молода: внимают мне поэты; Я — как звезда, над блеском вечерниц; Стан — как лоза; глаза — как кастаньеты, Бросаются из шелковых ресниц. И тут, и там, — мне юноши Гренады Бряцают саблями, — по вечерам, — Под окнами играя серенады, А по утрам — сопровождая в храм. Мне посвящал рондэли [35] — Пирсо Памбра, Мне обещал дуэли — дон Баран; Но мне милее — минарет Альгамбры, Вдруг задрожавший в воздух ятаган. [36] Где мраморами белого бассейна Украшен сад и где всклокочен лавр, — Там — на заре проходит в дом Гуссейна Хавей-Хумзи, мой ненаглядный мавр! Его тюрбан, как митра снеговая, Волной кисеи полощется с плечей, Свой пенный шелк в лазурь перевивая; А блеск очей, как… плеск кривых мечей. Как дым, разлет молочного бурнуса; Как роза, розовая гондура [37] — Играет чешуей сереброусой; Бряцает в ночь браслет из серебра. За ухом цветик зыблется лениво… Но… в полумрак… — взорвется барабан!.. И — выбрызнет, вдруг завизжав плаксиво, Кривой, как месяц, ясный ятаган. И станет красной белая веранда: Качаясь в ночь, оскалясь из руки, — Там голова распластанного гранда Поднимется над берегом реки.

35

Рондэль — стихотворная форма.

36

Ятаган — кривой меч.

37

Гондура — так западноафриканские арабы называют род легкой, длинной, цветной туники, оторую они носят под бурнусом.

1931

Кучино

Трус городов

В трус городов Рос Гул и глас Некий: — «Я, — Христос Иисус, — С вами здесь Вовеки. Я — гром, Гул… Я — мировой Слом. Я — вас Сомкнул В дом световой Свой». Вы — дым, — Дни! Вы — прах, — Храмы! Кройте дымом Седым Тысячелетние Срамы. Стройте свой Дом, В легкий лет Поднебесий! Руки в гром Прострем; И — пропоем: «Воскресе!»

1931

Кучино

Подъем

Пары кипят, Росой перловой тая; Едва дымят Из бледных отдалении, — Как нежный вздох, Как стая горностая, На серый мох Перегоняя тени. Стальным зубцом В развеянные пряжи Проткнулся блеск Алмазящихся стекол — Под месящем В серебряные кряжи, Крича, кентавр Караковый процокал.

1931

Кучино

День

Я выбросил в день Теневую ладонь: «О день, — переполни! О, светом одень!» И пырснула тень: И как солнечный конь Вдруг бросил из молний Мне в очи огонь. И воздух игривой Улыбкой блеснул; И блещущей гривой Под облак мигнул; И гул прокатился В сутулых веках; И гром громыхнул В золотых облаках; Откуда, слезяся В свой плащ световой, — Над чащей склонясь Золотой головой, — Рукой золотой Поднимался в туман — Сутулый, седой, Гололобый титан.