Том 6. Зарубежная литература и театр
Шрифт:
Надо быть правдивым в отношении к театру. Нет ничего хуже снобизма. Ателье корчит из себя нечто тонко культурное — и этому верят. На футуристические пантомимы Маринетти 14 , о которых сам старик Антуан сказал, что они «безвредны и пахнут тленом», кто-то — передовой — ходит!
Позвольте же вам сказать, что старый Гиньоль является одним из самых лучших театров Парижа. Лучше не видеть разных хваленых «модернизмов», но посмотреть виртуозную в ужасе и смехе игру этого превосходного, выдержанного маленького театра.
[III] *
Продолжу изложение моих театральных
Я уже сказал, что большинство бульварных театров, равно как тех, которые стоят на их уровне, питаются совершенно особой драматургией, развернувшейся только на берегах Сены 1 .
Потребность десятков французских заурядных театров в пьесах — огромна. Но ни в одном городе мира массовая публика не является столь консервативной, как в Париже. Если бедный Дягилев, сезон которого, как теперь выяснилось, прошел довольно бледно 2 , вынужден поставлять Парижу все новые и сногсшибательные выдумки, то ведь Париж, который он обслуживает, — особый Париж и даже вовсе не Париж, а золотая накипь наезжающих на Париж международных тунеядцев.
Нельзя не согласиться, что эта публика снобов эстетически выше средней парижской театральной массы, тоже густо замешанной иностранцем, но в которой тон задает коренной gout parisien [84] .
Далека от меня мысль и этот Париж boulevardier [85] считать за настоящий или единственный Париж.
Вспомните знаменитую книгу Ромена Роллана «Ярмарка на площади», вспомните то удивление, которое испытал Жан-Кристоф, когда он почувствовал под возбудившей его презрение толпою tout Paris [86] — настоящий, честный, работящий, нуждающийся Париж мелкой буржуазии и пролетариата 3 .
84
парижский вкус (франц.). — Ред.
85
бульварных завсегдатаев (Франц.). — Ред.
86
весь Париж (франц.). — Ред.
Но напомню вам и другое, тоже от Роллана. Прогремевшая книга его о театре была написана по поводу анкеты о значении современного театра, произведенной, помнится, в 1907–1908 году. В этой анкете, между прочим, был и такой вопрос: «Как вы оцениваете значение театра для народных масс?» На этот вопрос Ромен Роллан ответил: «Никак, ибо до сих пор народ не знает театра» 4 . Нельзя же считать театром учреждения пригородов мелодраматического или кафешантанного типа, которые угощают мелкий люд жалким подражанием буржуазной безвкусице.
Не говоря уже о достигнутой нами в общем беспримерной доступности всех театров рабочему зрителю (хотя мы сами и находим ее недостаточной), у нас в Москве есть чисто рабочий театр МГСПС 5 , как в Берлине есть, при всех его недостатках, крупный рабочий театр Фольксбюне 6 . В Париже нет ничего подобного, если не считать дающихся раз в одну-две недели популярных спектаклей
Так вот основной, питающий, так сказать, нормальную парижскую публику театр проявляет огромное и притом косно консервативное требование к драматургам.
Ежегодно Париж потребляет неимоверное количество новинок.
Но если отсеять небольшой процент острых спектаклей для снобов, то для остальной продукции характерно предостерешение: боже сохрани, чтобы ваши новинки были действительно новы.
Во дни моей молодости в Париже еще царил добродушный толстяк, седобородый дядя Сарсе. Так называемый «весь Париж» ценил пьесы по его отзывам. Развалившись в первом ряду, зажиревший критик отведывал всякую новую пьесу, отплевывался, если замечал в ней хоть какой-нибудь новый привкус, и одобрял, если все было по старинке: из тех же лоскутьев, только немножко иначе сшитых.
Приговоры его были безапелляционны: его похвала означала минимум сто представлений и хороший доход, его порицание означало пустые залы.
Сарсе давно умер, но дух его жив.
Имя поставщикам этих зауряд-пьес для зауряд-театров в Париже — легион.
К ним, между прочим, относится и некто Вернейль, человек не без средств, посредственный актер, купивший для себя и своей протеже Попеско один из бульварных парижских театров.
Смотря его пьесы, вы, пожалуй, найдете их остроумными: и замысел пикантен, и актерам есть что играть, и всегда придумана какая-нибудь центральная изюмина.
Но если вы знаете французский комедийный репертуар вообще, то вы найдете для всех сцен, вплоть до подробностей, — прототипы. Это не плагиат. Это просто уже имевшие успех лоскутья, по-новому сшитые.
Но так как в каждом парижском театре бульварного типа есть хорошие актеры и актрисы, то смотреть Вернейля иногда бывает забавно.
Интерес подымается до степени настоящей художественности, если среди исполнителей имеется крупная артистическая сила.
Самый большой комедийный успех в Париже в настоящие дни — это пьеска «М-ль Флют» Вернейля и Берра 8 . Замысел пикантный, но пустой. Все дело вертится на том, что необычайно сохранившаяся артистка, играющая на сцене девочек, производит и в жизни впечатление двадцатилетней обольстительной куколки. Между тем ее сыну уже лет двадцать пять. На этом и основаны все смешные qui pro quo, а также и главный трюк — сцена на сцене и в зрительном зале, весело написанная и еще веселее разыгрываемая.
Но если и мне приходится согласиться, что спектакль этот — художественный, то причиной этому являются необыкновенные достоинства одной из оригинальнейших артисток Европы — Мод Лоти, исполняющей главную роль.
Мод Лоти известна всему Парижу как исключительная исполнительница ролей девочек. Для нее писались целыми сериями пьесы в типе известной оперетки «Нитуш» 9 .
Ее особенная любовь — это подростки лет тринадцати — четырнадцати, безукоризненные дети снаружи, чудовищно развращенные внутри. В этих ролях она умеет быть и трогательной, и пикантной, и полной юмора, и трагической.
Однако сила или, вернее, неповторяемая оригинальность Мод Лоти заключается в том, что моделью для своих ролей она берет не столько детей, сколько оживленных кукол.
У Мод Лоти голос Петрушки, маленькая связанная фигурка, двигающаяся несколько судорожно, словно ее дергают. У нее малоподвижное лицо, способное больше на гримасу, чем на выражение; лицо прелестное, когда оно полно кукольно-спокойного удивления или застыло в капризной минке. Ее жест совсем не человеческий. Кисти ее рук почти не разжимаются. Она движется углами, на шарнирах.