Том 7. Дядя Динамит и другие
Шрифт:
— Никому, — отвечал лорд Эмсворт.
— Вон как… Это осложняет дело.
— А вы бы не могли приехать?
— Я бы рад, но жена строго-настрого запретила мне уезжать из Икенхема. Замечу, что она верит в неограниченное единоначалие.
— Но вы же не в Икенхеме!
— Да, ее нет, и я сбежал. Но она часто упоминала о дружбе с вашей сестрой. Если я приеду в Бландинг, леди Констанс меня выдаст. Напишет, как скрасил я тоскливую сельскую жизнь… В общем, вы понимаете.
— О, да! Да, да, да, да, да.
— И тем не
— А кто такой Пудинг?
— Мой близкий друг. Он любит немного подработать. Я как раз собирался к нему Не пойдете?
— С превеликим удовольствием. Он далеко живет?
— Совсем близко. Возле Слоан-сквер.
— А то, знаете, я должен в три часа быть у сэра Родерика Глоссопа. Конни сказала, чтоб я пригласил его сюда, но это., это… нет! Вы его знаете?
— Недавно сидел с ним рядом на банкете.
— Говорят, очень талантливый человек.
— Да, так он мне и сказал. Он себя очень ценит.
— Конни хотела, чтобы я его привез, для герцога. Надо пойти к нему, а я хочу к Пудингу. Мы успеем до трех?
— Вполне. Выпьем кофе и пойдем. Вероятно, там будет мой племянник. Очень приятный, вам он понравится.
Мартышка прибыл к Плуму примерно тогда, когда графы вышли на улицу, и сразу попытался занять десять фунтов. Конечно, Хорес обещал куда больше, но, пока что, с деньгами как-то спокойней.
Однако он быстро обнаружил, что перед этим сыщиком сам Пуффи Проссер снял бы цилиндр. Начавши со слов, которыми Полоний [31] напутствует Лаэрта (известных, как ни странно, людям, и не читавшим Шекспира), мистер Плум сообщил, что, расставаясь с деньгами, он испытывает неприятное чувство, словно гладит бархат против ворса, а Мартышке не дал бы в любом случае, ибо слишком ценит их дружбу.
По этой причине оба графа застали некоторую напряженность. Правда, встреча с лордом Икенхемом обрадовала сыщика, но слова лорда Эмсворта вернули ушедшую было сдержанность. Красть свинью он отказался.
31
…слова, которыми Полоний… — см. «Гамлет» 1, 3.
— Не могу, — сказал он.
— А? Что? Не можете?
— Нет. Я их боюсь. Меня укусила одна свинья.
— Императрица вас не укусит, — утешил его лорд Эмсворт.
— Вы думаете?
— Конечно. Она — как ягненок.
— Ягненок меня тоже кусал. Лорд Икенхем удивился.
— Какая у вас странная жизнь, Пудинг! — сказал он. — Как-нибудь расскажете, от кого вам удалось увернуться. Ну что же, нет — так нет. Но я в вас разочарован. А вам, Эмсворт, надо спешить, а то не успеете к Глоссопу.
— А?
— Вы уходите? — спросил мистер Плум. — Куда?
— На Харли-стрит.
— И я с вами, — сказал сыщик, облюбовавший мечтательного пэра. — Надо кое к кому зайти. Возьмем кэб.
Когда они вышли, лорд Икенхем заметил:
— Провал. Чистый провал. Интересно, почему свинья его укусила? Что он ей сделал? Ну, ладно. Скажи лучше, где Полли. Ее нет дома?
— Есть. Она у себя. Плум сказал, одевается. Лорд Икенхем громко крикнул:
— Полли! Ого-го-го!
Из недр квартиры послышался голос, который даже мрачный Мартышка признал серебряным:
— Кто там?
— Выйди сюда!
— Да кто там?
— Фредерик Алтамонт Корнуоллис Твистлтон, пятый граф доброго старого Икенхема. Неужели ты забыла дядю Фреда?
— О-о! — закричал серебряный голос, по коридору зацокали легкие ножки, и фигурка в кимоно вбежала в комнату.
— Дядя Фр-р-ред! — воскликнула Полли. — Как я рада!
— И я. А ты выросла!
— Мы шесть лет не виделись.
— И то верно!
— Вы все такой же красивый.
— Лучше, лучше. Сколько тебе лет, Полли?
— Двадцать один.
— Какая же ты красавица!
Лорд Икенхем погладил ее ручку, потом — обнял за плечи и поцеловал в щеку. Мартышка кашлянул.
— Ах, да! — воскликнул граф. — Ты тоже тут. Мисс Полли Плум — мой племянник Мартышка.
— Добрый день, — сказала Полли.
— Добрый день, — ответил племянник немного хрипло, поскольку он в очередной раз влюбился с первого взгляда. Влюблялся он часто, но, глядя на эту девушку, как глядел бы страус на дверную ручку, он понял, что она — лучшая из всех двадцати. Что там, она совсем другая!
Дело не в том, что они бывали высокие, а она — небольшая; и не в том, что они бывали бойкие, яркие, а у нее — нежные серые глаза. В отличие от них, она проста, естественна, можно сказать — уютна. Такой расскажешь все свои горести, она погладит по голове…
И, закурив сигарету, Мартышка спросил:
— Вы не присядете?
— Я бы лучше прилегла, — ответила Полли. — Я очень устала, дядя Фред, танцевала всю ночь.
— Мы все об этом знаем, — сказал лорд Икенхем, — потому и пришли. Хорес Давенпорт места себе не находит. Боится твоего возлюбленного.
Полли засмеялась. Мартышка вспомнил, что таким беззаботным, легким смехом смеялся и он, когда редко виделся с дядей.
— Рикки был просто бесподобен. Вы бы на него посмотрели!
— Он хочет сломать Хоресу шею.
— Да, что-то он такое говорил. Он часто хочет ломать шеи.
— А мы бы хотели, чтобы ты ему объяснила, что Хорес за тобой не ухаживал. Не знаю, слышал ли твой Рикки про сэра Галахада, но это — вылитый Давенпорт. Что там, Хорес еще поучил бы его чистоте!
— Все в порядке, он уже понял. Вот что, я позвоню Хоресу.