Том 7. Дядя Динамит и другие
Шрифт:
— Он представился сэром Родериком Глоссопом.
— Ах, какая жалость! Вся моя работа насмарку… Теряешь веру в себя. Что ж, это моя дочь, это мой племянник, они поедут с вами, а я пройдусь.
Глава 10
Если вы сможете расстаться с одним из живописнейших местечек Англии, вы направитесь к Бландингскому замку по главной улице, которая и выведет вас на большую дорогу. Между лугов и полей, мимо зеленых изгородей вы доберетесь до высоких ворот и вступите на дорожку,
Лорд Икенхем одолел дорожку с песней на устах. Недавние события приятно оживили его, он весело шел навстречу будущему. Остановившись, чтобы полюбоваться серой громадой замка на сапфировом фоне, он увидел человека его лет, но не такого красивого.
— Эй! — крикнул незнакомец.
— Эй, — любезно ответил граф.
Незнакомца он опознал. Хорес Давенпорт многократно описывал своего дядю как лысого, усатого моржа. Мало какой морж добился такой лысины, и всякий гордился бы такими усами.
— Это вы псих? — спросил герцог.
Резонно прикинув, что тот сокращает ученое слово «психиатр», лорд Икенхем сказал: «Да».
— Они там, в холле, — продолжал герцог. — А я вот вышел к вам. Данстабл. Герцог.
Они пошли рядом. Герцог вынул носовой платок и вытер лысину.
— Поговорить надо, — объяснил он.
— Кстати, о герцогах, — спросил лорд Икенхем, — вы не слышали историю про герцога и заклинательницу змей?
История была интересная, хотя и не совсем приличная, а рассказал он ее просто блестяще. Собеседнику она понравилась, но он забеспокоился.
— Вы правда этот Родерик? — осведомился он.
— Конечно. А почему вы спрашиваете?
— Мне говорили, он надутый кретин.
— Вероятно, ваш знакомый встречался со мной как с врачом. Сами знаете, приходится напускать на себя важность. Посмею предположить, что и с вами это случается в Палате лордов.
— Верно, бывает.
— Вы хотели со мной поговорить?
— Да, пока Конни не набьет вам голову всяким бредом. Женщина, что поделаешь! Не хочет видеть жизни. Она вам скажет, что он здоров. Чего и ждать, он ей брат!
— Вы говорите о лорде Эмсворте?
— Да. Как он вам?
— Ничего. Чистенький, трезвый.
— Почему ему не быть трезвым?
— Я не жалуюсь, — заверил гость, — мне он понравился.
— Да? Так вот, Конни будет втолковывать, что он — просто рассеянный. Не верьте. Сошел с ума.
— Вы так считаете?
— Безусловно. Вся семья такая. Бошема вы видели. Кретин? Кретин. Поехал в Лондон, а кто-то ему говорит: «Дай бумажник». — «Пожалуйста, со всем моим удовольствием.». А Фредди? Еще хуже. Продает собачий корм. Сами видите, что за семейка. У здорового человека не бывает таких сыновей. Вот, я вам расскажу… рассказать?
— Если вам не трудно.
— Помешался на свинье.
— Праведник
— Но не готовит его к бегам.
— А Эмсворт готовит свинью?
— Собирается.
— Ничего, ее не примут. Собачьи бега — возможно. Но не дерби!
— То-то и оно! Видите?
— Конечно, конечно.
Герцог со вкусом подул в усы, и они взметнулись, как знамя. Он понял, что этот Глоссоп знает свое дело, и решил рассказать все. Там, в холле, произошли странные вещи, лучше посоветоваться со знающим человеком.
36
Праведник печется… — Притчи Соломоновы, 12: 10.
— Приятный замок у Эмсворта, — заметил лорд Икенхем, когда они дошли до террасы.
— Ничего, бывает хуже. Вот и жалко, что он переедет в психушку. Если вы не поможете.
— У меня мало неудач.
— Тогда, — сказал герцог, — посмотрите моего племянника.
— Что вас беспокоит?
— Все.
Герцог яростно вздул усы. Из каких-то кустов донесся приятный тенор, выводивший с большим чувством: «Ах, берег, берег, берег Лох-Ло-мон-да!».
— Опять этот гад!
— Простите?
— Свистит и поет. И где? Под моим окном, — объяснил герцог. — Все хочу поймать, но он прячется. Ничего, подожду, у меня в комнате десяток свежих яиц. Рано или поздно… да, я говорил про Хореса.
— Это ваш племянник?
— Сын брата. Есть еще два, у сестры. Псих. И те психи. Брат был душевнобольной. Сестра, конечно, тоже.
— Как по-вашему, кто из них в самом тяжелом состоянии?
Герцог подумал.
— Этот, — признал он. — После того, что сейчас было — да, он. Вы знаете, что было?
— Нет, я только что прибыл. А что было?
— И этот собачий «Лохламон»! Мерзкая песня. Кто ее сочинил?
— По-видимому, Бернс. Так что же случилось?
— Конни повела вашу дочь в галерею, хотя понять не могу, зачем приличной девушке смотреть на такие морды. Мы с Бошемом и с вашим племянником стоим в холле. Тут входит мой племянник, смотрит на вашего и орет: «Мартышка!». Можете себе представить? Мартышка! Ваш племянник возразил, что его зовут Бэзил.
— Молодец!
— Что?
— Я говорю: «Молодец».
— Почему?
— Потому, — ответил лорд Икенхем.
Герцог над этим подумал и, видимо, согласился.
— В общем, Хорес принял его за своего приятеля. Ладно. Со всяким случается. Но вы слушайте дальше. Если ваш Бернс думает, что «Лох Ломонда» — это приличные слова, он сам псих. Хотя что сюда еще сунуть?
— Вы сказали, чтобы я слушал дальше?
— А? Да, да, сейчас. Только кретин… Да, так дальше. Входит Конни с вашей дочерью. Красавица.
— Я не видел леди Констанс.