Том 7. Перед восходом солнца
Шрифт:
Стали подбадривать себя шуточками, вспоминая, какие «концерты» они давали фашистам. Смеялись, вспоминая, как в последний раз наспех, под самым носом охраны, закладывали на рельсы взрывчатку.
Командир отряда — студент Электротехнического института Николай С. сказал, улыбаясь:
— Да уж теперь заранее мину не положишь на рельсы. Суешь ее чуть ли не под самый паровоз. Недаром наши «работы» называют «концертами». Приходится быть артистами своего дела.
И действительно, гитлеровцы в последние месяцы повели энергичную
В конце второго дня маленький диверсионный отряд остановился в глухом лесу. Наспех построили шалаш. Обогрелись у костра. Погоревали, что нет еды. И заснули с тем, чтоб утром идти дальше.
Однако утром дальше не пошли. По-прежнему моросил дождь. Все было пропитано сыростью, влагой. И каждая ветка теперь обрушивала на партизан потоки воды. С трудом разожгли костер. И решили остаться тут на несколько дней, чтобы поискать еды, подкрепиться и уж только тогда идти дальше на розыски какого-либо отряда.
Стали копать землянку, но работа шла вяло, медленно. Все больше хотелось есть. И партизаны то и дело отлучались от работы, чтобы поискать в лесу ягод или грибов. Однако находили лишь переспелую бруснику и какие-то малосъедобные грибы, разросшиеся к осени до гигантских размеров. С отвращением жевали эти грибы, но чувство голода не унималось.
Казалось бы, что в лесу человек с винтовкой мог бы прокормиться. Но это было не так. Разве что появлялся дятел, постукивая своим носом по стволу дерева. Или вспархивала с кустов какая-нибудь крошечная пичужка, которую винтовочная пуля разрывала в прах.
К ночи два партизана пошли за едой в деревню, которая видна была с опушки леса.
Однако партизаны вернулись ни с чем. Сказали, что положение в деревне тяжелое. В каждой избе висит плакат: «За помощь партизанам — расстрел». Крестьяне здесь напуганы фашистами и сами голодают. Они сказали, что здесь недавно побывал специальный отряд, который вывез отсюда почти все продовольствие. Две лепешки и несколько печеных картофелин — вот все, что принесли партизаны.
Это известие тяжело подействовало на людей. Легли спать молчаливые. А с утра разбрелись по лесу в поисках ягод и грибов.
Теперь уже голод чувствовался мучительно. Партизаны жевали кору. Выкапывали какие-то коренья, пробовали их есть. Разрезали кожаный ремень. Стали варить его в котелке.
Николай С. понял, что нужно принять какие-нибудь срочные меры, чтобы выйти из тяжелого положения. В таком состоянии нельзя было дальше вести людей. И в одинаковой мере нельзя было оставаться тут. Во что бы то ни стало нужно добыть еду.
Дождавшись ночи, Николай С. сам пошел в деревню, не взяв с собой никого.
В деревню он пришел часам к десяти вечера. Постучал в первую попавшуюся избу. Дверь ему не открыли.
— Скажите, где живет староста? — спросил Николай. — Один дальний родственник к нему приехал, хочет его повидать.
Женщина объяснила, где живет староста, и Николай направился к нему. Через огород вошел во двор. Отчаянно залаяла собака. С бешеной злобой она прыгала на длинной цепи, стараясь схватить пришедшего.
Николай прижался к стене дома, у самого крыльца.
Открылась дверь, и на крыльце появился пожилой крестьянин. Он был в нижнем белье и в валенках. В темноте он не разглядел, что Николай был в трех шагах от него.
Всматриваясь в темноту, крестьянин потоптался на крыльце. Из-за туч вышла луна и осветила двор.
Николай навел револьвер на старосту и тихо сказал ему:
— Только не кричи, папа. Тебе ничего не будет.
Староста шатнулся в сторону и взялся за дверь, чтобы уйти в дом. Николай сказал:
— Постой, не уходи. Только не позволяй себе кричать. Спокойней отнесись к делу. Мне надо с тобой поговорить.
Дрожа всем телом, староста остановился в дверях. Николай сказал ему:
— Спустись с крыльца. Уйми собаку.
Староста цыкнул на собаку и глухим голосом сказал Николаю:
— Пошто пришел? Что тебе надобно?
Николай сказал:
— Мне немного от тебя надо. Давай тихонько поговорим.
Староста сказал:
— Только разреши мне накинуть на себя пиджак. Гляди, как меня колотит от холода.
Спрятав револьвер в карман, Николай сказал:
— Тебя колотит не от холода. Тебя морально трясет, потому что ты понял, с кем ты беседуешь. Ты не ошибся. Я партизан. И пришел к тебе за малым — за едой. Нужен и гардероб — обносились, но пока и без этого обойдемся. Пока требуется с тебя полмешка муки и одного барашка.
Староста глухо сказал:
— Не имею столько. Попроси меньше. Кругом голодуют люди. Крайне трудно живут.
Николай сказал:
— Другие трудно живут, согласен. А тебе фашисты немало подкинули от своих щедрот.
— Много ли они подкинули? — сказал староста. — Самую малость. Люди брешут, говоря об этом.
Николай сказал:
— Будешь торговаться — еще курочку потребую. А не будешь, то как условились — полмешка муки и зарежь одного барашка. Рожки и ножки возьми себе, а барашка нам отнеси.
Староста простонал:
— Уже ночь, товарищ дорогой, — когда же резать барашка? И куда его нести? Или вы тут обождете и сами муку и барашка с собой возьмете?
Николай сказал:
— Мне ждать на холоду неполезно для здоровья. Да и ваши полицаи заинтересуются небось — зачем твой барашек крик ночью поднял. Так что ты, папа, будь настолько добрый, сам уже отнеси то, что с тебя полагается.
Снова застонав, староста спросил:
— А куда нести? Только бы не в лес…