Том 7. Пьесы
Шрифт:
Парасюк. Малохольная! (Смотрит на часы.)Ого! Мне еще в Комакадемию надо смотаться. Тут где-то Агнесса, так ты ей скажи, чтоб меня не ждала. И старику скажи. Он тут по каким-то общественным делам пошел.
Шура. Дежурит с ключом возле уборной, чтоб жильцы свет тушили. Вот тебе и всех общественных делов.
Парасюк. А, ты, маленькая язва! Приходи вечерком… с Мишкой со своим… А?
Шура. Ах ты, язва.
Парасюк
Шура одна.
Шура. А набросано! А накурено! Только выскочи из квартиры… (Поднимает с полу квитанцию.)Квитанция какая-то: «Магазином Госторга уплачено Экипажеву А.Э. за дамские бриллиантовые серьги четыре тысячи пятьдесят рублей». Такой документ прямо на полу валяется, как сметье. Ей-богу, эти интеллигенты — чистые дети. Такой денежный документ! Надо его спрятать и Мишке отдать, а то старик уж совсем никуда не годится.
Входит Экипажев.
Экипажев. Где зять?
Шура. Сказал, что извиняется. В академию пошел. (Уходит.)
Экипажев. Зять пошел в академию. Вот это зять! А вы говорите — Дарвин!
Входит Ананасов, трезвый, но с сильного перепоя.
Экипажев (про себя). Парасюк.
Ананасов. Здравствуйте.
Экипажев (про себя). За приданым пришел.
Ананасов. Здравствуйте, папаша!
Экипажев (про себя). А вот я тебе сейчас пропишу папашу. (Ему.)Здравствуй, братец. Ты что ж это себе позволяешь, любезнейший? А?
Ананасов. Простите великодушно. Несчастный случай. Немножко с дороги переложил. Ничего не помню.
Экипажев. Ах, ничего не помнишь? Так я тебе могу напомнить.
Ананасов. Кажется, я с вами на брудершафт не пил.
Экипажев. На брудершафт? Вот как! Оказывается, ты даже такие тонкие слова понимаешь? Брудер-шафт! Хм… Это любопытно.
Ананасов. Позвольте…
Экипажев. Не позволю! Да как ты осмелился? Да я, братец, не посмотрю на то, что ты мастеровой!
Ананасов. Позвольте…
Экипажев. Не поз-зволю! Да что же это ты, милейший, а? Советского законодательства не знаешь? Против собственной власти прешь? Приданое требуешь?
Ананасов.
Экипажев. Уговор? С кем уговор?
Ананасов. С дочкой вашей. С моей супругой.
Экипажев. Вот как! Успел уговориться уже! Напрасно, любезный, торопился. Я ее проклял и лишаю приданого. Нуте-с!
Ананасов. Не имеете права!
Экипажев. Не имею права? Ах, так! Ты, кажется, позволяешь себе учить меня советскому законодательству? Бриллиантов тебе подавай? Жемчугов? Рубинов? Сапфиров? Хризопразов? А тебе, хаму, не известно, что в Советской стране приданое отменяется? Тебе что, феодализма захотелось? А вот я тебя за такие мысли в милицию сейчас отправлю! Вот будет тебе тогда в милиции феодализм!
Ананасов. Но, папаша…
Экипажев. Молчать! Никакой я тебе не папаша! Я не давал согласия на ваш брак. Вон из моего дома!
Ананасов. Что вы этим хотите сказать?
Экипажев. А то самое. Пошел вон из моего дома!
Ананасов. А! После того, что вы позволили себе по отношению ко мне, нам остается одно: взять свои вещи, немедленно переселиться к вам и жить до тех пор, пока вы не отдадите приданое, чтобы мы могли купить себе приличную комнату.
Экипажев. Ну, нет-с, любезнейший. Дудки! Хоть ты и директор, и класс-гегемон, и хозяин положения, и прочее, и прочее, но попрошу не забывать, что я не одинок. На моей стороне первоклассный юрист Ананасов.
Ананасов. Ананасов?
Экипажев. Да-с! Старик Ананасов! Я сегодня приглашен к старику Ананасову на чашку чаю.
Ананасов. Плевал я на старика Ананасова! Я сам себе Ананасов!
Экипажев. Вы видите, господин Белинский?
Ананасов. Только без лирики! Я не марксист. Короче: серьги на бочку, или я вам устрою небывалый, феерический скандал в публичном месте!
Экипажев. Вон!
Ананасов. Ах, так! Но имейте в виду. От меня никуда не скроетесь. Ни-ку-да! На дне моря найду! Найду и публично набью морду!
Экипажев. Вон!
Ананасов уходит.
Входит Шура.
Шура. Батюшки! Что случилось?
Экипажев. Меня оскорбил хам. Мерси! Но мы еще посмотрим!
Входит неподвижная и холодная, как статуя, Артамонова с кастрюлей дымящихся щей. Ее сопровождают оба жильца, которые изредка заглядывают в кастрюлю.