Том 7. Пьесы
Шрифт:
Зайцев. Игнатюк? Боже мой! Ах да! Я совсем забыл! А где Миусов? Умоляю вас, скажите мне: где Миусов? Дайте мне Миусова, или я сойду с ума! Пусть он только напишет два слова, и я поеду домой, к Розе Еремеевне. То есть что я такое говорю? К Клавдии Васильевне… Умоляю вас…
Директор. Вы совсем развинтились! Вам плохо?
Зайцев. Мне ужасно! Умоляю вас… Войдите в положение… маленьких детей.
Директор.
Зайцев. Ну да, конечно!
Директор. От кого дети? От Розы Еремеевны?
Зайцев. Нет, нет!
Директор. Значит, от Клавдии Васильевны?
Зайцев. Нет, нет!
Директор. Какие же дети?
Зайцев. Общественные… разные…
Директор. И много?
Зайцев. Полтораста. Их надо пожалеть!
Директор. Господи. Полтораста детей!! Он сходит с ума! И главное — где? В «Сыроежках»! Это скандал…
Вбегает Дудкин, за ним швейцар.
Швейцар. Так нельзя, у нас так не полагается.
Дудкин. Стойте!
Директор. Ах!
Швейцар. Товарищ, надо раздеться!
Дудкин. Где моя жена?
Директор. Кто вы такой?
Дудкин. Я — Дудкин! Где моя жена? Она сказала, что едет в «Сыроежки». Она здесь!
Директор. Вы — муж Зои Валентиновны?
Дудкин. Да, да, мне ее нужно видеть сию минуту. В противном случае произойдет большое несчастье!
Директор. Боже мой! Что вы хотите делать?
Швейцар. Товарищ, надо раздеваться! Пожалуйте палочку…
Дудкин. А? Что? Не беспокойтесь, это не палочка, это дверная ручка.
Директор. Что вам угодно?
Дудкин. Где моя жена?
Директор. Ради бога, успокойтесь!
Дудкин. Вы мне только скажите: она здесь или не здесь?
Директор. Здесь.
Дудкин. Слава богу! В таком случае как можно скорее попросите ее сюда. Или лучше я к ней пойду сам…
Директор. Пожалуйста, как угодно. Только сначала успокойтесь…
Дудкин. Где она?
Директор. Я вас умоляю, сначала успокойтесь и разденьтесь.
Швейцар. А то вы нарушите…
Дудкин. Да, да. Конечно, пардон, я разденусь. Извините, придется… Только
Директор. Идите, идите… Я разыщу Зою Валентиновну.
Дудкин. Только, ради бога, скорее… Только, ради всего святого… Происходит что-то ужасное…
Директор. И главное — где? У нас в «Сыроежках»! Боже мой! Боже мой!
Входит Клава.
Клава. Ну, вот и я! Костечка, ты без меня не сильно скучал? Ах, как тебе идет пижама! Я даже тебя не узнала.
Костя. Клавдия Васильевна, не до красивых слов! Пожалуйте!
Клава. Что это?
Костя. Это ваши насквозь фальшивые радиограммы с Большой земли на борт ледокольного парохода «Фарлаф». Возьмите их обратно…
Клава. Костя, ты что?
Костя. Товарищ Игнатюк, прошу вас не говорить мне «ты» и не называть Костей. Дурак я был, что держал их у себя на груди восемнадцать месяцев.
Клава. Костя!
Костя. Я больше для вас не Костя! Я для вас товарищ Галушкин, и ничего больше. Прощайте!
Клава. Ты что, с ума сошел?
Костя. Клавдия, не подходи ко мне! Не прикасайся! Ты видишь, у меня нервы и так натянуты!
Клава. У тебя дрожат руки. Тебе действительно надо лечиться.
Костя. Нет, Клавдия Васильевна, мне теперь никакое лекарство не поможет…
Клава. Костечка, голубчик…
Костя. Не называй меня больше Костей. Понятно?
Клава. Но почему же, почему?
Костя. Недаром же я сомневался! Недаром ко мне приходили разные мысли… Так оно и вышло. Обманщица!
Клава. Чем же я тебя обманула?
Костя. Муж борется в арктических льдах, а ты себе на Большой земле другого нашла.
Клава. Кто?
Костя. Ты! Я все знаю!
Клава. Что же ты знаешь?
Костя. Все! Не думал я, что у вас такая слабая этика, Клавдия Васильевна!..
Клава. Костя, послушай…
Костя. Не желаю с вами разговаривать.
Клава. Костя!
Костя. Не прикасайтесь ко мне, Клавдия Васильевна, не расстраивайте меня. Кончено, кончено!.. (Уходит.)