Том 7. Пьесы
Шрифт:
Швейцар (возбужденно). Вера Карповна!
Директор. Ну, что еще случилось?
Швейцар. Там внизу какая-то гражданка. Приехала и скандалит. Мы не знаем, что делать.
Директор. Какая гражданка?
Швейцар. Не знаю. Из себя пожилая. Вроде домашняя хозяйка. Требует, чтобы ее сейчас же пропустили к товарищу Зайцеву. «Я, кричит, его жена, и вы не имеете права меня задерживать!»
Директор.
Швейцар. Во-во! Роза Еремеевна. Она.
Директор. Ох! Этого еще недоставало! Ну и денек, доложу я вам!.. (Быстро уходит вместе с швейцаром.)
Сцена пуста. Миусов выглядывает из часов, хочет выйти, но вдруг выходит из комнаты Зайцева врач.
Врач. Кажется, уснул.
Входит Дудкин.
Дудкин. Простите, вы не знаете, где моя жена? Я Дудкин.
Врач. Зоя Валентиновна?
Дудкин. Совершенно верно. Где она? Мне ее немедленно нужно видеть.
Врач. Вот ее комната. (Показывает на боковую дверь.)
Дудкин. В противном случае произойдет большое несчастье.
Врач уходит. Дудкин стучит в дверь.
Голос Дудкиной. Что вам угодно?
Дудкин. Зоечка, ради бога… Это я.
Голос Дудкиной. Кто — я?
Дудкин. Это я, Вася. Скорее!
Появляется Дудкина.
Дудкина. Это вы? Впрочем, меня уже предупредили, что вы здесь. Но что с вами? Вы так возбуждены… Кажется, вы ревнуете? Вы преследуете меня по пятам. Вы следите за мной. Вы боитесь меня потерять. Браво, Дудкин, браво!
Дудкин. Зоечка, ради бога! Может произойти большое несчастье.
Дудкина. Не бойтесь. Несчастье могло произойти, но оно не произойдет.
Дудкин. Нет, произойдет. Оно непременно произойдет.
Дудкина. Пока будьте спокойны. Пожар не успел вспыхнуть.
Дудкин. Да, пожара еще нет, но когда выкипит весь кофе и кофейник распаяется…
Дудкина. Выкипит кофе? Что вы мелете?
Дудкин. Только ты, Зоенька, ради бога не сердись. Дело в том, что я поставил кофе на электрическую плитку, а сам…
Дудкина. А сам? Говори, что ты сделал сам?
Дудкин.
Дудкина (быстро). За папиросами?
Дудкин. За папиросами.
Дудкина. И захлопнул дверь?
Дудкин. И захлопнул дверь.
Дудкина. И забыл дома ключ?
Дудкин. И забыл дома ключ.
Дудкина. Так я и знала! Колпак! Теперь пожар!
Дудкин. Пожара еще нет.
Дудкина. Пожар будет! Боже мой! Так я и знала. Ну вот, так я и знала! А ты что! Зачем ты сюда приехал?
Дудкин. За ключом.
Дудкина. Ты должен был взломать дверь.
Дудкин. Я пробовал. Ничего не вышло. Я только оторвал ручку. И вот я приехал за ключом.
Дудкина. А почему ты не позвал дворника?
Дудкин. Дворник, Зоенька, выходной.
Дудкина. О, колпак! Колпак! В домоуправление ты ходил?
Дудкин. Не ходил.
Дудкина. Почему?
Дудкин. Я не знаю. Я так растерялся…
Дудкина. Ты растерялся? Боже мой! В квартире пожар, а он растерялся. Вот тусклый человек! Ты понимаешь, что ты наделал? Там мое норковое полуманто.
Дудкин. Там мои рукописи — третья часть «Истории Рима и Греции». Единственный экземпляр.
Дудкина. Где?
Дудкин. Под электрической плиткой. Они сгорят в первую очередь.
Дудкина. Они сгорят! Они не сгорят, а сгорит мое норковое полуманто! Сгорит столовая карельской березы, сгорят Репин, Айвазовский, Боровиковский, Маковский, Судейкин, Левитан, тэт-а-тэт, псише, парчовые портьеры… О, маниак! Он не может, видите ли, работать без папирос и без черного кофе! А еще профессор! О, как я тебя ненавижу! Бальзак!
Дудкин. Что ты горячишься, Зоенька? Куда ты?
Дудкина. Здесь есть городской телефон. Надо сейчас же звонить в домоуправление. Боже мой! Мое норковое полуманто, моя карельская береза!.. (Убегает.)
Дудкин. Зоенька!.. Зоенька! (Идет вслед за ней.)
Миусов осторожно выглядывает из часов.
Зайцев осторожно выглядывает из двери, не видит Миусова. Миусов видит Зайцева.