Том 7. Стихотворения

Сологуб Федор Кузьмич

«Исхудалый и усталый…»

Исхудалый и усталый Он идёт один в пустыню. Ищет, бледный и усталый, Сокровенную святыню. Знает он, — в пустыне скудной Есть источник говорливый. Он поёт пустыне скудной О стране, всегда счастливой. Возле самого истока Положил пророк скрижали. Струи светлого потока Много лет их целовали. Над скрижалями поставил Он сосуд священный с миром. Он тому его оставил, Кто придёт с душевным миром, Склонит

радостно колени И рукою дерзновенной На себя, склонив колени, Изольёт елей священный.

«Белый ангел надо мною…»

Белый ангел надо мною, И бескровные уста Безмятежной тишиною Исповедуют Христа. Ангел жжёт полночный ладан Я — кадило перед ним. И в цепях моих разгадан Дым кадильный, тихий дым, — Возношенье, воздыханье У спасающих икон, Свеч отрадное мечтанье, Утешительный канон.

«Томленья злого…»

Томленья злого На сердце тень, — Восходит снова Постылый день, Моя лампада Погасла вновь, И где отрада? И где любовь? Рабом недужным Пойду опять В труде ненужном Изнемогать. Ожесточенье Проснётся вновь, И где терпенье? И где любовь?

«В моей лампаде ясный свет…»

В моей лампаде ясный свет Успокоенья, Но всё грехам прощенья нет, Всё нет забвенья. Нисходит в сердце тишина, Мне чужды битвы, И жизнь безрадостно ясна, Но нет молитвы. Я на тебя с тоской гляжу, Моя икона, И невнимательно твержу Слова канона. О, помолись же за меня, Моя усталость, Ко мне молитвой преклоня Господню жалость!

«В глубокий час молчания ночного…»

В глубокий час молчания ночного Тебе я слово тайное шепну. Тогда закрой глаза и снова Увидишь ты мою страну. Доверься мне опять, иди за мною, На здешний мир не поднимая глаз, Пока, объятый тихой мглою, Полночный светоч не угас, — И всё, о чём душа твоя томится, И для чего не надо слёз и слов, Перед тобою загорится В ночной стране безмолвных снов.

«Торжественной праздности чадо…»

Торжественной праздности чадо, Утеха лачуг и палат, Смеяться и плакать ты радо, Созвучья бы только да лад. Тебе ль не дарована сила! Тебе ль не покорна весна! Ты все зажигаешь светила, А ночь холодна и темна.

«Я умираю не спеша…»

Я умираю не спеша, Предсмертной тешусь я истомой. Подобна грешная душа Святой, на злую казнь влекомой. Её пытали палачи, С неё совлекши все одежды, Но их жестокие бичи Не

умертвили в ней надежды, И в смертный путь она идёт. Спокойны все её движенья. Небесный вестник ей несёт Венец последнего мученья.

«Не плачь, утешься, верь…»

Не плачь, утешься, верь, Не повторяй, что умер сын твой милый, — Не вовсе он оставил мир постылый. Он тихо стукнет в дверь, С приветными словами Войдёт к тебе и станет целовать Тебя, свою утешенную мать, Безгрешными устами. Лишь только позови, Он будет приходить к тебе, послушный, Всегда, как прежде, детски-простодушный, Дитя твоей любви.

«О полночи с постели…»

О полночи с постели Молиться ты сошла. Лампады пламенели, В углах дрожала мгла. И ангел легкокрылый С таинственной судьбой, Неведомою силой Повеял над тобой. Склонила ты колени, И ангел осенил Тоскующие тени Отрадной сенью крыл.

«День туманный…»

День туманный Настаёт, Мой желанный Не идёт. Мгла вокруг. На пороге Я стою, Вся в тревоге, И пою. Где ж мой друг? Холод веет, Сад мой пуст, Сиротеет Каждый куст. Скучно мне. Распрощался Ты легко, И умчался Далеко На коне. По дороге Я гляжу, Вся в тревоге, Вся дрожу, — Милый мой! Долго стану Слёзы лить, В сердце рану Бередить, — Бог с тобой!

«Если б хотел я любить…»

Если б хотел я любить, Если бы мог я желать, — В мире кого полюбить, В жизни чего пожелать? Только Отец мой да я, Больше и нет никого. Жизнь без хотенья — моя, Воля без жизни — Его.

«Туманный день глядит в окно…»

Туманный день глядит в окно, В душе и пасмурно, и строго. Воспоминания давно Стоят угрюмо у порога Изнемогающей души, Не появляясь, не скрываясь, — О днях, когда в немой глуши Я жил, восторгами питаясь, Далёкий призрак возлюбя, Мечтою обнимая тени, И жизнь недужную губя Под гнётом страстности и лени.

«В молчаньи звёзд, в дыханьи ветра с полуночи…»

В молчаньи звёзд, в дыханьи ветра с полуночи Улики явственные есть. О, духи зла! Закройте очи И не мешайте мне безропотно отцвесть. Меня и вас одна объемлет неизбежность, Ненарушим всемирный строй. Всё должно быть: для жизни — радость и мятежность, Для смерти — тленье и покой.

«Недотыкомка серая…»