Том 7. Только очень богатые
Шрифт:
Дрожь все усиливалась, переходя в судороги, она начала стонать от боли. Я стал осторожно подвигаться к ней со смутным желанием помочь, может быть, накрыть покрывалом, чтобы согреть. Когда я был на расстоянии примерно четырех футов, она вдруг перевела на меня взгляд, и резкий вопль снова ударил по моим барабанным перепонкам:
— Не подходи ко мне! Они мертвы! Все забыто! Уходи, иначе ты все испортишь, сумасшедший ублюдок!
— Марсия. — Я сделал еще небольшой шаг по направлению к ней. — Я — Дэнни, помнишь меня? Дэнни Бойд! Мы только что любили друг друга несколько часов назад. Все пылало
Из горла у нее вырвался звук, похожий на вой, глаза расширились, вылезая из орбит, и как подкошенная она рухнула на пол. Я подложил ей под голову подушку, укрыл покрывалом ее измученное прекрасное тело, потом вышел в гостиную и позвонил доктору Лэйтону, глядя на лежавшую Марсию через открытую дверь, — она не шевелилась, находясь в том положении, в котором я ее оставил. Я прошел к бару, выбрал самый большой стакан, какой смог отыскать, и налил себе грандиозную порцию виски. Прошло десять минут — она не двигалась. Я подошел и проверил пульс — его не было. Послушал сердце, приложив ухо к груди, — сердце не билось.
Поль Лэйтон обвел взглядом присутствующих, замерших в ожидании, и откашлялся.
— Можно всему найти объяснение, — сказал он тихо, — даже назвать болезнь. Это не прояснит ситуации, но удовлетворит большинство. Марсию убило раздиравшее ее противоречие — между здоровой частью разума и сумасшествием, насильно вложенным в ее детский несопротивлявшийся мозг матерью. Ни одна из сторон не могла победить — это было подобно тому, как если бы разрезанное на две части тело сложили и ждали, что одна половина оживет. Ее изнуряла непрерывная умственная борьба, для нее черпалась энергия физическая, тело умирало, и долго это не могло продлиться.
Я взглянул на изрезанное морщинами, застывшее каменной глыбой лицо Майка Буржесса:
— Я хочу, чтобы вы узнали всю правду, Майк. Марсия наняла меня как частного детектива на Гавайях. Сказала, что ее первый и второй женихи один за другим погибли в результате несчастного случая. Она хотела выяснить, было ли то простым стечением обстоятельств или за этим совпадением крылось нечто другое. Предложила мне сыграть роль третьего претендента на ее руку и сердце и посмотреть, что из этого получится. Теперь я понимаю, что с ее стороны это был беспримерно храбрый поступок.
Майк медленно повернул свое застывшее лицо ко мне, в грифельно-серых глазках не отразилось никаких эмоций.
— Почему?
— Разве вы не понимаете, зачем она это сделала?
— Нет.
— Она давно подозревала, что с ней не все в порядке. Хотела выяснить и остановить. И наняла меня поймать саму себя! — Я перевел дыхание. — В ту же ночь, когда мы познакомились, она призналась, что не помнит, как погиб Кевин, хотя находилась рядом. Провал памяти. С моей помощью хотела выяснить, что с ней происходит на самом деле, одновременно страшась правды.
— Я понимаю тебя, Дэнни, — мягко сказала Соня, — Марсия была необыкновенно храброй личностью, нам трудно себе даже представить насколько.
— Она ведь сказала тебе, Майк, что я подставная утка — просто частный детектив, так?
Он кивнул:
— Да, я никому не звонил в Нью-Йорк.
— Но она ничего не сказала доктору Лэйтону — своему психоаналитику! Очевидно,
— Какое теперь это имеет значение? — мрачно отозвался Буржесс.
— Для некоторых из нас имеет. Ведь ты, Майк, пошел путем наименьшего сопротивления — выстроил вокруг нее стену, отгораживая от действительности, стараясь, чтобы никто не проник внутрь из постороннего мира. Ты, со своей амбициозностью и жаждой респектабельности! Нелегальный игорный бизнес в прошлом был помехой для столь желанной респектабельности. Но сумасшествие дочери еще больше. Ты играл роль «дорогого папочки», забывая, что она давно взрослая. Надеялся так и держать ее всю жизнь под своей опекой и непрерывным контролем, думая, что все обойдется и никто не заметит болезни. Ты даже поселил ее школьную подружку неподалеку от пентхауса, чтобы та имела возможность все время наблюдать и контролировать твою дочь. Нашел Марсии первого и второго жениха из собственного окружения. И держал в запасе на всякий случай Джонни Фэйерхэма, если что-то вдруг пойдет не так…
— Заткнись, Бойд, — прорычал он, — я не обязан выслушивать твой бред!
Буржесс в бешенстве вскочил, отшвырнул стул ногой и вышел из кабинета доктора Лэйтона.
— Вы практически обвинили его, вернее, сделали ответственным за смерть двух молодых людей — женихов Марсии, — укоризненно заметил Поль Лэйтон.
— Мне полагается быть сейчас с ним, — уныло сказал Джонни Фэйерхэм, — правая рука босса должен быть рядом, когда босс расстроен. После того что я слышал здесь в течение последних двух часов, я, скорей всего, пошлю его подальше вместе с должностью управляющего.
— Можно задать вам вопрос? — не сдержал я любопытства. — Вы искренне любили Марсию все это время?
Он стал медленно наливаться краской.
— Нет, — наконец прозвучал ответ, — это была игра, которую приказал вести большой босс. И поэтому сейчас я чувствую себя… отвратительней просто некуда!
— Нам всем плохо сейчас, — медленно сказал Поль Лэйтон, — потому что мы все проиграли. Вчера я слишком много выпил и дал один совет Дэнни по поводу Марсии — совет непрофессиональный. Я не имел права этого делать. Впрочем, я искренне надеялся, что, если Дэнни поступит так, как я ему советовал, это поможет наконец освободить сознание Марсии. Дэнни последовал этому совету. Я не мог уснуть сегодня ночью, чувствуя ответственность за все происходящее, зная, что, если ошибся, должен буду нести бремя вины всю жизнь. — Он пожал плечами. — Совет не помог, все было напрасно. Я лечил симптом, а не саму болезнь.
— Что явилось причиной заболевания, доктор? — спросила Соня.
— Сумасшедшая мать вела все время ненормальные разговоры с ребенком. Она действовала на его подсознание, разрушая то, что является защитой нашего мозга в течение всей жизни. Убедила девочку, что во всем мире осталось только два нормальных человека — она и ее дочь. Ребенок поверил, что мать ведьма и поэтому обладает властью над другими. И в зрелом возрасте Марсия, очевидно, сохранила убеждение, что весь мир ненормален, поэтому мы напрасно тратили время, стараясь ей помочь.