Том 8. Дживс и Вустер
Шрифт:
Но там я застал Хэролда посреди целой кучи дорогих и великолепных игрушек, так что просто рука не поднялась прибавить к ним мое подношение, которое обошлось мне всего в одиннадцать с половиной пенсов. Я тут же, на диво быстро, нашелся, — бывает, что и мы, Вустеры, умеем, когда надо, соображать молниеносно, — оторвал от игрушечного аэропланчика карточку дяди Джеймса, вставил вместо нее свою, а брызгалку спрятал в карман и впоследствии унес домой. Так она все эти дни и лежала у меня всуе, но теперь наконец настал срок пустить ее в дело.
— Ну? —
Бедный петушок едва шевелил жабрами со страху. Мне это состояние было знакомо. И я, помнится, испытывал нечто подобное, поджидая к обеду сэра Родерика. Как, интересно, люди с больными нервами могут вести беседу с этим человеком? А ведь у него самая обширная практика во всем Лондоне, и не проходит дня, чтобы он не садился на голову хотя бы одному бедняге и не кричал санитарам, чтобы скорее тащили смирительную рубашку. И на мир он глядит как бы сквозь солому, торчащую в волосах его несчастных пациентов. Словом, я был совершенно уверен: стоит только Биффи надавить на клизму, а уж об остальном позаботится природа.
Поэтому я потрепал Биффи по плечу и сказа.
— Все в порядке, старик!
— Что предлагает Дживс?
— Дживс? Ничего.
— Но ты же сказал, все в порядке.
— В доме Вустера Дживс не единственный, кто способен думать, друг мой. Я занялся твоим делом сам, и могу тебя заверить, что держу его под контролем.
— Ты? — переспросил Биффи не слишком-то лестным тоном. В нем слышался недостаток веры в мои таланты, а я всегда считаю, лучше показать, чем сто раз объяснять. Я сунул ему бутоньерку.
— Как ты относишься к цветам, Биффи? — спрашиваю.
— Что?
— Понюхай цветочки.
Биффи понуро сунулся хоботом в букетик, и тут я надавил на клизму в строгом соответствии с инструкцией на обороте ярлыка.
Люблю получать по полной стоимости за свои деньги. В одиннадцать с половиной пенсов эта штука мне обошлась, но сработала она так, что и двойную цену было бы не жалко отдать. В рекламе на коробке сообщалось, что эффект получается «неописуемо комичный». И могу вас заверить, что это еще мягко сказано. Бедолага Биффи отскочил на три фута и опрокинул инкрустированный столик.
— Ну вот, — скромно сказал я.
Биффи сначала утратил дар речи, но сравнительно быстро опомнился и смог высказаться довольно пылко.
— Успокойся, приятель, — сказал я, когда он смолк, чтобы перевести дух. — Это была не праздная забава, а наглядная демонстрация. Прими подарок и благословение от старого друга, снова наполни этот баллончик, сунь букетик сэру Родерику в физиономию, надави — и в остальном положись на него самого. Ручаюсь, не пройдет и трех секунд, как желание породниться с тобой покинет его раз и навсегда. Биффи захлопал глазами.
— Ты что, хочешь, чтобы я обрызгал сэра Родерика?
— Именно. Обрызгай его хорошенько, от всей души.
— Но…
Он еще что-то взволнованно лепетал,
— Боже милосердный! — воскликнул Биффи, весь трясясь, как желе. — Это он. Займи его разговором, пока я сбегаю сменю рубашку.
Я едва успел набрать воды в клизму и положить бутоньерку рядом с прибором Биффи, как дверь отворилась, и вошел сэр Родерик. Я в этот миг, нагнувшись, поднимал опрокинутый столик, и он приветственно обратился ко мне со спины:
— Добрый день! Надеюсь, я не опо… Мистер Вустер! Должен признаться, что мне было немного не по себе.
Есть что-то в этом человеке, что повергает в трепет самые мужественные сердца. Услышишь слова: «Сэр Родерик Глоссоп», — и поджилки у тебя начинают с полным основанием дрожать, как осиновый лист. Здоровенная голова, эдакий голый шар, все волосы, которым положено на ней расти, переползли вниз и скучились в бровях, а глаза из-под бровей убивают наповал, точно «лучи Смерти».
— Как поживаете? — произнес я, поборов некоторое желание выпрыгнуть задом наперед из окна. — Давненько не виделись, а?
— Тем не менее я вас отчетливо помню, мистер Вустер.
— И чудесно, — говорю. — Старина Биффи вот пригласил меня принять тут участие в кое-какой кормежке…
Он угрожающе шевельнул бровями.
— Вы являетесь другом Чарлза Биффена?
— Да, знаете ли. Друзья с детских лет.
Он со свистом набрал в грудь воздуху, и видно было, что акции Биффи сразу заметно упали. Потом он посмотрел вниз, а на полу разбросаны разные предметы, которые были на столике.
— Здесь что-то произошло?
— Ничего серьезного, — отвечаю. — Просто со стариной Биффи случился небольшой припадок, или родимчик, вследствие которого опрокинулся стол.
— Припадок?!
— Или родимчик.
— Он что же, страдает припадками?
Я уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут в комнату влетел Биффи. Он забыл пригладить щеткой волосы, из-за чего имел вполне безумный вид, и я приметил, с какой подозрительностью покосился на него сэр Родерик. Похоже было, что почва вполне взрыхлена и удобрена и клубень теперь гарантированно примется и даст росток.
Человек Биффи внес кушанья, и мы уселись за стол.
Поначалу можно было подумать, что обеду суждено пройти в самой ледяной обстановке, от какой только случалось коченеть и стыть бывалым завсегдатаям званых обедов. Биффи, вообще хозяин на троечку, не внес от себя в пир разума и излияния духа ни малейшего вклада, разве только слегка икал время от времени, а когда я делал попытку поддержать застольную беседу, сэр Родерик всякий раз оборачивался ко мне с таким убийственным выражением на физиономии, что любая счастливая находка немедленно гибла в зародыше. Но, к счастью, на второе было подано куриное фрикассе такого отменного качества, что старик, умяв свою порцию, протянул миску за добавкой и чуть ли не залучился добродушием.