Том 8. Очерки переходного времени

Успенский Глеб Иванович

Вот как стало хорошо! А вот небольшой стишок, уже без всяких «предвзятых идей»:

Цвет лазоревый люблю, — В свете нет его милей! Я подруженьке срублю Нову горенку теплей. Сад зеленый рассажу, Весь березками уставлю. С милой рядом посижу, А немилых — всех оставлю!..

Ну как, читатель? Погодите, то ли еще будет!

3

В народной жизни, как и в жизни «общества», переживается, несомненно, время «переходное». Все «новости» современной деревни, перечисленные поэтом («прежде плохо деды жили»),дают возможность понять, почему деревня не может еще, как говорится, собраться «с умом», окрепнуть в определенных взглядах на собственное существование и судить, во имя их, обо всем окружающем. Поколеблена поэтому

же и творческая мысль народа, но что она живет непрестанно, в этом не может быть никакого сомнения.

Не из чего собрать и сложить народу песню, но сочинить «стишок», откликнуться на разнообразнейшие явления обыденной жизни, этого даже и «утерпеть» нельзя народу. И вот он сочинил так называемую «частушку», то есть «куплет» (слово в слово), и этими «частушками» откликается на каждую малость жизни. Три тетрадки этих «частушек», находящихся в моих руках, всего около 200 №№, все записаны в деревнях, [79] находящихся в весьма недалеком друг от друга расстоянии, и в каждой из этих тетрадей встречается не более трех или четырех повторений одной и той же «частушки», и то непременно с какою-нибудь местною особенностью.

79

Новгородской губ.

Но 200 №№ «частушек» положительно капля в море в том несметном количестве произведений народного сочинительства в этом роде, которое неведомым путем создается неведомыми поэтами чуть не каждый божий день и непременно в каждой деревне. Собрав эти «частушки» с такою же тщательностью, как собираются статистические сведения о всяких мелких подробностях хозяйства в крестьянском дворе, и разработав их соответственно тем сторонам народной жизни, которых они касаются, мы имели бы точное представление о нравственной жизни народа. Ничего подобного читатель не найдет в этой заметке, но все-таки он почувствует свежесть и молодость народной души.

Некоторые из «частушек» носят совершенно определенный характер женского и мужского «сочинения», например:

Неужели ты завянешь, Аленький цветок? Неужели не вспомянешь, Миленький дружок?

Это женская «частушка». Та же «частушка» сказывается мужчиной так:

Неужели ты завянешь, Травушка шелковая? Неужели не вспомянешь, Дарья бестолковая?..

Или — мужская также «частушка»:

Ай да, ай да! Моя милка молода! Молода годочком, Глупая умочком. Молода, нестарая, Самоварчик ставила…

Нечто «мужиковатое» видно иной раз и в любовной «частушке» мужского сочинения:

Где ты, милая, хорошая, Лазоревый цветок? За тебя, моя пригожая, Подрались мы разок…

В женских «частушках» таких неуклюжих напоминаний о любви нет. Но о мести из-за любви и женская «частушка» также не церемонится в выражениях:

Кабы знала негодяя, Не любила бы его, — Посеред синева моря Затопила бы его!

Вообще же темы, которых касаются мужские и женские «частушки», почти одинаковы, хотя женские имеют то преимущество пред мужскими, что рисуют множество женских типов всякого качества:

Вот труженицы:

Дождь пойдет, сенцо обмочит, Будет маменька ругать, — Помоги-ко, мой хороший, Мне зародец дометать. Кабы знала бедна девушка, Где ей замужем бывать, Помогла бы злой свекровушке Хоть капусту поливать.

Отношение к матери:

Уж ты миленький ты мой, Ловкая ухватка! За тебя не забранит И родная матка! Хорошо тому гулять, У кого родная мать: Матка встретит, и проводит, И в окошко поглядит. Ты, мамаша золотая, Не брани за молодца. Если будешь ты бранить Буду крадучи любить.

А теперь пойдет любовь и хорошая и нехорошая.

Мой-от миленький

работает в лесу, Напеку ему рогулек, отнесу. Все бы, все бы во елочках стояла, Все бы, все бы в ту сторонку глядела, — Мой он миленький, он черненький, Хоть и черненький, печальненький! Провожала я до речки. Слез не оказала, За баскаковским леском Залилася голоском. Милый мой, милый мой! Милый — веры не одной. Верой — милый — староверы! Староверочке любой! Неужели надоела Своей матери-отцу? Неужели я достанусь Разнесчастному вдовцу? Мой дружочек женится — Вся жизнь переменится! А как обвенчается — Вся любовь кончается! Кабы знала, не ломала Вишенья, не вызревши; Кабы знала, не любила Милого, не вызнавши. Погляжу я с моста в речку: В речке темная вода; По глазам милова видно, Что обманывал меня! По чужим я разговорам Брошу милого любить; По ретивому сердечку — Мне вовеки не забыть.

Но есть тип девичий и посмелей тех скромных и огорченных, которые видны в приведенных «частушках»:

Своего я милова Из артели выбрала, Очень просто выбирать — Он ловчее всех ребят. Что ж ты, милый, не пришел, Я тебе велела? Всю я ночку не спала, Все в окно глядела. Я вечор в гостях гостила, На беседе я была; Я хорошего миленка Во любовь себе взяла. Можно радостью назвать: Он хорош собой и статен, Очень ловок на словах, Я с ним долго танцевала, Он мне руку крепко жал, Я руки не отнимала. И в лице явился жар… Вышла в сени простудиться, Чтобы жар с лица сошел.

Вот еще из смелых:

Для чего мне заходить, Милый, за тобою? Для чего мне приносить Дороги подарки? Возьмумилого за ручку И пойду с ним в хоровод.

Но есть в «частушках» и еще более смелые типы девушек:

Батька рожь молотил, Я подворовала — Понемножку, по лукошку, Все милому на гармошку. Батьке сделаю беду — Самоходочкой уйду! По-за тыну, по-за тыну, По-за дядину овину, По-за нашему двору, Самоходочкой уйду! Не даешь мне, мама, воли — Улечу, как пташка в поле; Не увидишь от крыльца, Как проеду от венца…

Есть и застенчивая:

Не ходи, милаша, на дом, Не садись со мною рядом; Сядь к подружке, не ко мне; Все она расскажет мне.

Есть и такие:

«Право, ноженька болела, Я прихрамывала!» (Сама Лешеньку, Алешеньку Обманывала!) Я любила Петю летом, Петя бегал все с конфетой… А уж Ванюшку зимой… Чтоб не сел со мной другой.

А вот и совсем грешница: