Том 9. Пьесы 1882-1885

Островский Александр Николаевич

Резвый

А мы-то! Да нас и хлебом не за что кормить, Коль мы тебе забаву не доставим. Да будь она за тридевять замками, За тридесять морями — мы достанем. Вчера всю ночь работали, пилили Сосновый тын, шесть игол вынимали, Да и опять поставили, как было. И разберем и заберем в минуту Широкий лаз, хоть тройкой поезжай.

Бастрюков

А крепко Влас живет.

Резвый

На

всем посаде Ни у кого нет выше городьбы: Казну блюдет.

Бастрюков

Ну, мы казны не тронем.

Резвый

А дочерей уж не взыщи. Боярин, Никак, идут. Схоронимся до время.

Бастрюков

Куда ж?

Резвый

Вот баня!

Бастрюков

Ну, и ладно!

Уходят в баню.

Входят Прасковья Власьевна, Марья Власьевна, Heдвига; сенные девушки вносят ковры, подушки и разное шитье.

Явление второе

Недвига, Прасковья и Марья Власьевны, сенные девушки.

Марья Власьевна

Нам в терему и тесно да и душно, Жара, как в бане, а тебе и любо, Коль у тебя в Петровки стынет кровь. Ты старая; тебя не манит лето На волюшку, на шелковы луга, В тенистый бор, где белым днем потемки, В зеленый сад, где алый цвет цветет, Где вишенье, орешенье назрело, И налилось, и ждет девичьих рук. Мы не старухи, нам без печки жарко, Не больно мил нам нов-высок терем.

Недвига

Ну, в сад так в сад; мне все равно, старухе.

Марья Власьевна

Что терем, что тюрьма — одно и то же.

Недвига

Ну будь по-вашему. Вот здесь и сядем.

Садятся; молчат.

Ох, не люблю, когда молчат! В молчанки Мы, что ль, играть сошлися! Нуте, девки, Повеличайте молоду княжну.

Прасковья Власьевна

Все величать! Довольно! Надоели.

Недвига

Сказать аль нет? Вестимо, что не дело Холопское о господах судачить, И промолчать нельзя.

Марья Власьевна

Ну, что такое?

Недвига

Да всё про то же, всё про жениха-то. Что у кого, а у меня забота Одна.

Марья Власьевна

Тебе-то что, коль ей по сердцу?

Прасковья Власьевна

По сердцу не по сердцу, а пойду И

ох не молвлю!

Недвига

Думали, гадали Родимые, да вот и догадались. Ну ровня ли! Седой как лунь, согнутый, Глядит медведем, так и хочет съесть. Одно и лестно, что большой боярин. Так не с боярством жить, а с человеком. Как месяц ни свети, а все не солнце!

Марья Власьевна

Ей что ни поп, то батька: все равно; Ей лишь бы замуж, разбирать не станет.

Прасковья Власьевна

Само собой. Да разве наша воля Себе мужьев по сердцу выбирать! Прикажут, и конец; а мил ли, нет ли — Тебя не спросят.

Марья Власьевна

Лучше утопиться.

Прасковья Власьевна

Не мы одни, всем девкам та же доля, А всем топиться, Волгу запрудишь.

Марья Власьевна

Другая б плакала, а ты так рада.

Прасковья Власьевна

О чем, о ком я буду горевать-то? Боярыней живи да величайся, Ешь сладкое, медов сыченых вволю, Гора горой пуховики лебяжьи В опочивальне; хочешь спать, так спи, А нет, лежи: пусть тонет бело тело И нежится. Да вот сама увидишь, Так раздобрею в год, что не узнают. Работы нет, заботы не бывало! Сиди как пава, а кругом рабыни Кроят, и шьют, и строчат во сто рук. Такая жизнь, что умирать не надо! Чего жалеть-то? Девичью красу Да косу русую? Об ней поплачу, Как расплетут, да но уши повяжут Волосником, да бабью кику взденут.

Недвига

Тебе с ним жить, ну и живи как знаешь, Не наше дело, кончен разговор! Что ж мы начнем? Все песни перепели. Переиграли игры, разве сказку Договорить, что даве начинали. Да с уговором: нИлюбо — не слушай, Лгать не мешай!

Прасковья Власьевна

Досказывай хоть сказку.

Марья Власьевна

Ты думаешь, нам очень любы сказки? От скуки слушаем, одна забота, Как время скоротать. А вот ты мелешь, Мы слушаем; так время и проходит.

Прасковья Власьевна

Досказывай Никиту Кожемяку!

Недвига

Ну, долго ль, коротко ли, в сказке скоро, На деле-то не вдруг. Ну вот в ту пору Сидит себе Никита, кожи мнет. И держит он, красавицы мои, В руках двенадцать кож; вдруг царь в кожевню, Взглянул Никита, так вот и затресся; Со страху ходнем руки заходили, И разорвал он те двенадцать кож.