Томми + Мерри и двенадцать дней Рождества
Шрифт:
— Но как насчет того дня, когда я вернулась в свое общежитие, и ты был там, на моей кровати?.. — Слова вырываются из глубин того, что, как я теперь понимаю, является моим разбитым сердцем.
Томми потирает ладонью лицо.
— Я боялся, что в этом и есть настоящая проблема. Да, я сидел на твоей кровати, потому что Кэсси завалила пакетами с покупками все стулья. Если помнишь, я ждал тебя, потому что мы планировали посмотреть спектакль, в котором выступал мой сосед по комнате.
Воспоминания возвращаются, а вместе с ними и то, как я была раздавлена, увидев, как Томми
— Я услышал, как кто-то идет по коридору, посмотрел на часы и сказал: «О, это, должно быть, Мерри». Кэсси стала дразнить тебя по поводу твоего имени, что-то глупое, типа что в отличии от имени у тебя занудная жизнь…
Даже из прошлого комментарий Кэсси пронзает меня.
— Я знала, что скучная.
— Если бы это было правдой, я бы не проводил с тобой каждую свободную минуту. В общем, я стал спорить, и она поколотила меня, совсем как ты, когда я прочитал записку, написанную одному веселому старичку. — Томми многозначительно выгибает бровь.
О, Санта, почему ты не взял письмо? Я оставила его с пирогом, ради всего святого!
Мне требуется мгновение, чтобы преодолеть вновь подкравшееся смущение из-за письма и переварить то, что еще он сказал.
— Значит, ты не клеился к ней? Она сказала мне, что ты флиртовал и пригласил ее на свидание, но так как та встречалась с твоим соседом по комнате, то не хотела нарушать кодекс братанов.
Томми хихикает.
— Кодекс братанов? Смешно слышать такое от нее. Кодекс братанов — это сделка, которую мы заключили с Дрю Ричи. Мы договорились никогда не встречаться с кем-то, с кем другой уже был. Он ходил на свидание с Кэсси на первом курсе и упомянул, что это было примерно так же весело, как комар в ухе.
Я вспоминаю южные изречения Дрю и спрашиваю, как у него дела сейчас.
— Вернулся на семейное ранчо в Техасе и обзавелся собственной семьей. У него все хорошо. В любом случае, как ты знаешь, я человек слова и не нарушаю соглашения.
Он ловит мой взгляд своим интенсивным с оттенком тления. Не знаю, как успокоить гул под моей кожей. Верю ли я Томми, который никогда не делал ничего (кроме того предполагаемого инцидента), что дало бы мне повод не доверять ему? Или Кэсси, у которой каждый месяц был другой парень, и она приносила в наше общежитие больше драмы, чем все остальные, вместе взятые? Не говоря уже о том, что она прилагала все усилия, чтобы заставить меня почувствовать себя размером с домашнюю мышь.
— Так тебе действительно не нравилась Кэсси?
— Я пошел на ее свадьбу только потому, что втайне надеялся, что ты тоже там будешь, и подумал, что, возможно, увижу других старых друзей из колледжа. Но нет, она мне никогда не нравилась. Давай посмотрим. С чего начать? Огромное количество духов, которыми она пользовалась, вызывал у меня приступ головной боли. Ее зацикленность на нарядах всегда была утомительной. Сколько раз мы опаздывали, потому что ей нужно было спросить нас, что мы думаем о ее наряде, а затем несколько раз меняла его, прежде чем мы покидали общежитие? О, и непрекращающаяся трескотня с кем бы она ни была, и хлопанье ресницами в мою сторону всякий раз,
— Я думала, вам, э-эм, парням, нравятся такие женственные девушки.
Томми дергает меня за подол халата.
— Женственные девушки? Как те, кто носит пушистые халаты нежнейшего розового оттенка?
Брачный договор или нет, мы заключили соглашение, пакт, чтобы быть честными друг с другом. Как бы это ни было тяжело, если я не могу поговорить с ним о своих чувствах, то нет никакой надежды, что Санта принесет мне парня на Рождество... или вообще когда-либо.
— Я имею в виду девушек, которые знают, как делать такие вещи, как, эм, флиртовать с парнями. — Я крепко зажмуриваюсь, в ужасе от его реакции.
Томми встает со стула. Нервное возбуждение пронзает меня при мысли о том, что он снова схватит завязки халата вокруг моей талии и притянет меня ближе, но он приподнимает ткань над тестом для пиццы и заглядывает внутрь.
— Какая-то бесформенная масса, как наша мерзость. — Смех срывается с его губ, когда он смотрит на меня.
Я борюсь с усмешкой, потому что этот мужчина слишком соблазнителен для его же блага.
— Я думала, это слово запрещено?
— Я уравнял счет. — Затем включает свет в духовке и осмотрит на пирог. — Выглядит изумительно.
Сладкий и маслянистый ягодный аромат наполняет комнату и придает мне уверенности, потому что, может, я и не кокетка, но знаю, как печь. И, возможно, смогу использовать некоторые из своих ноу-хау, чтобы стать более соблазнительной.
— Как и ты. — Я перевожу взгляд туда-сюда, неуверенная, кто это сказал. О, подождите. Это была я, потому что Томми Коста слишком привлекателен для моего же блага.
Уголок его рта приподнимается в самой соблазнительной из ухмылок.
— Считаешь меня неотразимым, Мерри? Хорошо. Потому что, чтобы нам нужно закончить то, о чем мы говорили раньше. Мне не нравятся девушки вроде Кэсси, которые используют слишком много помады. Из-за этого их труднее целовать.
Моя челюсть дрожит, когда я говорю:
— Но ты же поцеловал ее.
Томми качает головой.
— Оглядываясь назад, я понимаю, почему ты подумала, что это выглядело так, будто мы целовались. Жаль, что я не понял этого тогда. Просто полагал, что ты знаешь меня лучше. Если ты мне не веришь, хочешь, я продемонстрирую, что произошло между нами?
Я смеюсь, внезапно почувствовав облегчение.
— Ты действительно не целовал ее?
— Я бы лучше поцеловал ту мерзость.
Я съеживаюсь.
— Вши.
— Хорошее замечание.
— И минус очко, потому что это слово запрещено.
Томми сверкает своей полуулыбкой.
— Достаточно справедливо. Но правда в том, что ты очаровательна. Проблема в том, что ты даже не осознаешь этого.
Я хмыкаю, потому что что-то во мне сопротивляется тому, чтобы сдаться и принять его сладкие слова.
— И мне нравятся такие девушки, как ты. Девушки, которые флиртуют. — Томми подмигивает.
— Но я не умею флиртовать.
Он кладет руки мне на плечи: