Томминокеры
Шрифт:
Что ж, я могу попытаться остановить «превращение», — думал он. — Но у меня ничего не получится, пока я не войду внутрь корабля. Смогу ли я это сделать?
Он не знал. Казалось, Бобби ни о чем не беспокоилась, но Бобби и все остальные стали теперь другими. Конечно, он тоже начал «превращаться» — достаточно посмотреть на его зубы и на способность слышать чужие мысли. Он мог с помощью мысли управлять компьютером в сарае, изменяя его программу. Но им не имело смысла из-за этого убивать его: они по сравнению с ним были вне конкуренции.
Возможно, именно этого они и ждут. Включая Бобби. Ты войдешь в корабль — и избавишь Бобби от твоей надоевшей персоны. Похороны без слез.
Они-то, понятно, обрадуются. Но Бобби, с которой они столько времени прожили бок о бок? Неужели они планируют его гибель? Если так, то он никак не сможет защититься. Он должен войти в корабль. Если он не сделает этого, то тогда ему никогда не удастся выполнить просьбу старика Хиллмена.
Попытайся, Гард!
Он попытается и сделает это не позднее завтрашнего утра. А все-таки ему повезло, — подумал он. Если бы он не зашел в сарай, то никто не просил бы его спасать мальчика и в жизни его по-прежнему не было бы смысла.
Гард, а если он уже мертв?
Возможно. Но старик так не думает, он уверен, что мальчика все еще можно спасти.
Дело даже не в этом мальчике. Весь Хейвен сейчас превратился в гигантский ядерный реактор, готовый в любой момент взорваться. Вот что самое главное.
Это была логика, но убийственная, страшная логика. Логика Теда-Энергетика. Шла игра без всяких правил.
А может быть, спасая мальчика, он сумеет спасти и Бобби? Нет, маловероятно. Бобби в своих изменениях зашла слишком далеко. Но все же можно попытаться.
И с этими мыслями он в конце концов уснул. Ему снился сон. Во сне он принимал ванну, и вода в ней была ярко-зеленого цвета, и ванна была унизана проводами. Он пытался закричать и не мог, потому что провода выходили из его собственного рта.
5. СОВОК
Ситуация в Хейвене, как мы уже знаем, давно беспокоила Джона Леандро. Там явно что-то происходило. Он почти физически чувствовал это. Бывали моменты, когда он мог сказать, что чувствует запах чего-то необычного, как хорошая собака.
Его отпуск начинался в пятницу. Он рассчитывал выехать в Хейвен в тот же день. Но он жил вместе с недавно овдовевшей матерью, и она попросила его сперва съездить с ней к ее сестре в Новый Скотланд; она говорила, что понимает, что визит не вписывается в планы Джона, но она старая и не просит его о слишком многом; тем, что она стирает и готовит ему, она заслужила этот маленький знак внимания с его стороны, и еще очень многое говорила она, и ему пришлось уступить.
Поэтому в пятницу он отвез мать к ее сестре, задержавшись там на два дня, и смог выехать только в воскресенье вечером.
Он никогда не любил воскресенье.
Итак,
День был ясным и теплым, но не жарким. Это был день, который мог бы навеки запечатлеться в его памяти. Джонни Леандро мечтал написать роман… но он забыл одну старую истину: «Бери от Бога, что хочешь, но не забудь заплатить за это».
Он знал, что приблизился к чему-то гораздо большему и более важному, чем могло показаться с первого взгляда. Он забыл обо всякой осторожности. Ему хотелось как можно скорее извлечь из этой истории с Хейвеном все, что только можно.
Когда он выезжал со двора сестры своей матери, мать крикнула вслед:
— Не забудь позавтракать, Джонни!
В руке она держала увесистый сверток с бутербродами.
— Спасибо, мама, — сказал он, протягивая в окно руку. — Ты не должна была беспокоиться об этом. Я захватил с собой пару гамбургеров…
— Я говорила тебе тысячу раз, — сказала она, — не смей есть эти проклятые гамбургеры. С твоим желудком тебе следовало бы навсегда забыть, что это такое. И потом, ты не знаешь, из каких ужасных грязных продуктов их готовят. Микробы…
— Я все знаю, мам. Я…
— Ты не видишь этих микробов, — не обращая внимания на его слова, продолжала миссис Леандро. Ее было невозможно сбить с начатой темы.
— Да, мама.
— Руки поваров тоже бывают грязными, как тебе известно. Я бы не хотела, чтобы ты думал, будто я поучаю тебя, но иногда сыну бывает полезно послушать мать. Еда в общественных местах способствует многим, очень многим болезням.
— Мам…
Она вдруг неловко улыбнулась и прищурила левый глаз:
— Ты считаешь свою мать дурочкой, сынок, и мечтаешь только об одном: чтобы она поскорее заткнулась.
Леандро понимал, что это самый обыкновенный, не слишком ловкий маневр, но все же ему стало стыдно.
— Нет, мама, — сказал он, — я вовсе так не думаю.
— Конечно, ты отличный репортер, а я всего лишь домохозяйка…
Леандро, потупив глаза, ничего не ответил.
— Но кое-что я все же знаю. Держись подальше от придорожных закусочных, Джонни, потому что ты можешь там отравиться. Там все кишит микробами.
— Постараюсь, мама.
Удовлетворенная полученным обещанием, теперь она хотела, чтобы он поскорее уехал.
— Ты вернешься к ужину?
— Да, — ответил Леандро, не слишком уверенный в этом.
— К шести? — уточнила она.
— Да! Да!
— Знаю, знаю, я только глупая старая…
Он глянул в зеркало заднего обзора и увидел ее, стоящую на тропинке. Он дал задний ход, потом рванул вперед — и машина тронулась с места. Он уехал, а мать все еще что-то говорила ему вслед.