Тонкая грань выбора
Шрифт:
– Ты как здесь? – спросила она тоном, который разом расставил всё по своим местам.
Чувственный порыв, секунду назад поднимавший его к облакам, начисто смело холодным, равнодушным голосом. Казалось, ей вдруг стало скучно, и даже раздраженные нотки прозвучали в этом простом вопросе.
– Я учусь здесь, – ответил он, стараясь унять дрожь от обиды. – Вот вчера сессию закрыл, ну и подумал найти тебя.
– Зачем?
Спросила без заинтересованности, просто вежливое продолжение разговора. Саня грустно пожал
– Где учишься?
– МГУ, буду экономистом.
– Интересно!
Он почувствовал, что ей стало действительно интересно – в ее голосе послышалось неподдельное удивление.
– А ты молодец. Как тебе удалось поступить?
– Помогли. Долго рассказывать.
– Долго? – задумчиво проговорила Лена. – Пусть будет долго, – вдруг решительно сказала она, натягивая на голову шапку.
Торопливо набросила шубу, схватила одной рукой сумку, второй сжала локоть парня и потащила к выходу. На улице, не давая опомниться, махнула рукой, останавливая такси, почти силой запихнула Саню на заднее сиденье и плюхнулась рядом.
– Татарская, семь, – объявила Лена.
– Это же рядом, – скривился водитель.
– Три счетчика! Мы не можем ждать!
Водитель удовлетворенно хмыкнул, и машина сорвалась с места.
Бегом, бегом! Они торопились, словно боясь не успеть, упустить минуты волнительного, всепоглощающего счастья. Как будто вот сейчас, в эту секунду жизнь пролетит мимо, словно пуля, и всё кончится. Этаж, еще этаж, проклятый замок, проклятые ключи! Срывая одежду, они вломились в спальню, рухнули на кровать, стиснув друг друга, и через секунду он ощутил, как под его напором пульсирует ее горячее нутро.
Придерживая на груди сползающую теплую шаль, Лена стояла у окна спиной к кровати, нервно затягиваясь сигаретой и периодически сбрасывая пепел в горшок с цветком.
– Ну как ты не можешь понять, родной… Всё, что у меня есть, – всё он. Да, ты единственный, с кем я чувствую, кого я хочу… Но что нас ждёт? Я не хочу тянуть лямку, считать копейки, как моя мать, и не знать, чем кормить семью завтра. А эти обноски всё детство – от друзей, от соседей! Штопанное-перештопанное! Ненавижу! Ненавижу!
Лёжа на кровати, Матвей молча слушал стенания девушки, которая несколько минут назад задыхалась от счастья в его объятиях, и её слова горьким упрёком застревали в его голове. Вся народная мудрость про рай в шалаше разбивалась о парализующий её разум страх нищеты. Он не собирался уговаривать и обещать, понимая, что все его доводы будут выглядеть пустой болтовнёй. Однако что-то сказать нужно, но он не знал, что.
Поднявшись,
– Ты боишься его?
Она громко всхлипнула и кивнула.
– И его боюсь, и за тебя боюсь. Ну зачем ты меня нашёл?!
Саня поцеловал девушку в шею, прошел на кухню, набрал в стакан воды из-под крана и жадно выпил.
– Его не будет еще несколько дней, – услышал он позади себя, повернулся к стоящей в проеме девушке и небрежно пожал плечами.
– И что? Несколько дней – и всё? Что потом?
– Там видно будет, – подумав, грустно сказала Лена. – Сейчас у тебя каникулы, у меня каникулы…
Она вопросительно взглянула в его глаза, но Саня обиженно набычился и надрывно бросил:
– Сюда я больше не приеду. Набери меня завтра. Извини, мне пора.
Он записал номер телефона в блокноте, лежавшем на кухонном столе, и вышел в прихожую. Не обращая внимания на Лену в дверном проеме кухни, он молча напяливал на ноги ботинки, когда раздался звонок в дверь.
– Ты кого-то ждешь? – насторожился Саша.
– Ой, это, наверное, Валька. Помнишь её? Я забыла, что мы с ней договаривались.
Не помнил он никакой Вальки! Отрицательно дернул головой, крутнул ручку замка и распахнул дверь. На лестничной клетке с бутылкой вина в руке застыла девушка чуть старше двадцати, с торчащими из-под вязаной шапки ярко-рыжими локонами. Повисла красноречивая пауза. Казалось, раскрытые от удивления глаза Вальки вот-вот выкатятся из орбит и запрыгают, как мячики, по замызганной плитке.
– Привет, – наконец выдавила она.
– Проходи, – прогнусавила заплаканная Лена, зябко поеживаясь под шалью.
Саня молча протиснулся мимо входящей девушки и аккуратно закрыл за собой дверь.
– Ну ты даешь, подруга! – восхищенно воскликнула Валя, в упор разглядывая полуобнаженную Лену.
Та небрежно отмахнулась от неё, повернулась и скрылась в спальне. Спустя некоторое время девушки уже суетились на кухне: гостья открывала вино, Лена варила кофе по-турецки на плите в медной турке и периодически морщилась, как от горечи, слушая Валькину болтовню и советы.
– Валюш, ты можешь заткнуться? – не выдержала она. – Без твоих советов разберусь. И так тошно.
– Он что, напрягает?
– Да нет, – грустно глядя на подругу, покачала головой Лена. – Скорее наоборот. Как вспомню, что я ему плела, аж оторопь берёт.
– А он?
– Что он? Слушает, молчит. А что он может сказать? Пацан ещё! Я же такая взрослая, опытная… аж противно.
– Ну так и есть. Как там Грамарь говорит: от него мамиными пирожками еще пахнет.
– Пахнет! Ох, пахнет!
Лена с шумом втянула носом воздух, зажмурилась от удовольствия и через секунду продолжила: