Тонкая грань
Шрифт:
– Когда я узнал, что созданная Айзеном Хоугиоку скрыта в твоем теле навеки, я был удивлен. Весь мой план вылетел в трубу, как же много я не знал. Все это время я собирался убить его и забрать Хоугиоку, а теперь не знал, как мне следует поступить. Убить тебя?
Окружающий мир завертелся перед Камиюмэ бешеным бесконечным калейдоскопом лиц. Шимура Юнами, устраивающий экскурсию, Гин в додзё с боккэном в руках, Айзен за письменным столом, смущенно улыбающаяся Хинамори за партой в аудитории, Генгору-сенсей за кафедрой, Ренджи, Рукия, Изуру, Ханатаро, Нацуми-сенсей, Такуми-сенсей, тренировки, огромный Пустой,
Сделав пару шагов вперед, Камиюмэ огляделась по сторонам. Она находилась в роскошном огромном холле поместья. Того самого, где в свое время произошел феерический бой Ренджи против одного из баунто, даже выбоины на полу казались свежими. И на фоне всего этого мрачного антуража белоснежная фигура Шинсо, сидящая на перилах, ограничивающих второй этаж, казалась маленьким солнцем. Однако, стоило Камиюмэ приблизиться к нему на расстояние пары метров, как тот рассыпался, словно пепел по ветру.
– А потом я понял кое-что. Я понял, что все в мире случается потому, что должно случиться. У всего есть причины. И у всего есть последствия.
Бурный, безудержный поток вновь подхватил ее, не дав шанса уклониться или задержаться. Будто рухнув в горную реку, Камиюмэ беспомощно барахталась, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Но за что?
За улыбающуюся Мацумото, устроившую гулянку в Десятом Отряде? За недовольного Тоширо, отчитывающего захмелевшую компанию? За Иссина Шибу, препирающегося со своим лейтенантом? Или за Соскэ, сидящего в своем кабинете и с лукавой улыбкой смотрящего на нее?
Нет, не то! Все не то!
Омерзительная захолустная деревня, насквозь пропитанная паскудной реацу. Высокая фигура в мешковатой маске и с огромным топором в руках. И низкий улыбчивый мальчик, рыжеволосый, веснушчатый. Наоки Хиро...
– Рангику пострадала во время создания Хоугиоку, я не мог простить этого. Но в результате Хоугиоку досталась тебе и помогла одолеть Айзена. Я понял это, когда ты сказала, что поможешь мне убить его. И мне не за что было тебя ненавидеть.
Очередная веселая гулянка в Пятом Отряде. Грустная улыбка Рангику. Лихо отплясывающий вместе с ней старик Кодзу. Кружащиеся в медленном танце Айзен и Ёсино. Лицо Изуру, близкое, светлое.
Полумесяц ее собственного мира, яркие звезды. Шинсо, беззаботно развалившийся на пушистом облаке. Но лишь на миг, чтобы в следующую секунду вновь развеяться и закружиться в вихре появившегося здесь, откуда ни возьмись, ветра.
– Жаль, так жаль, что я понял все это слишком поздно. Как и ты сама, я много лет тешил себя напрасными иллюзиями и несбыточными надеждами и не осознавал, что со мной все было кончено задолго до того, как план Айзена перешел в активную фазу.
Кабинет Гина, полигон Третьего Отряда, разрушенный почти подчистую после очередной ожесточенной тренировки. Снова ее мир, уже не такой светлый. Напротив, темный, дождливый, мрачный. Шинсо, раскачивающийся на качелях между облаками. Бесконечный ливень, идущий там, внизу, вот уже несколько недель подряд. Никаких звезд. Потускневший полумесяц. Оборвавшиеся качели. Сгинувший в промозглой, грязно-серой бездне Шинсо.
– Если бы я раньше задумался
Самоуверенный Куросаки Ичиго, испуганный Ханатаро, Айзен, прибитый к стене его собственным мечом. Ошарашенный Изуру. Квартал Совета сорока шести. Холм Сокъоку. Хоугиоку.
Шинсо, убрав руки в карманы, медленно ходил между всеми собравшимися на холме. Лениво вглядывался в знакомые лица, иногда позволяя себе едва заметно улыбаться, словно от всего этого его скрутил внезапный приступ ностальгии.
Окружавшее Камиюмэ пространство стремительно трескалось и разбивалось миллионами осколков, как упавшее зеркало, и - словно кто-то переворачивал страницу в красочном комиксе - мир вновь обретал краски, уже совсем иные. Исчез холм Сокъоку, освещаемый ласковыми лучами утреннего солнца, пространство вновь медленно поглотила тьма. Откуда-то нестерпимо потянуло гарью, и Камиюмэ оглядела открывшуюся ее взгляду панораму. С находящегося на самой вершине высоченной башни балкона открывался поистине шикарный вид.
– У всего есть причины. У Кодзухиро они тоже есть. Почти весь его клан, его дом, его семья, его жизнь были разрушены той ночью. Он имеет право мстить. Так же, как Ямамото Генрюсай имел право на недовольство правлением клана Она Сэйшин. По сути, они ведь оба всего лишь жертвы собственных амбиций. Если бы они уладили свои разногласия миром...
Шинсо вновь сидел на перилах, свесив вниз ноги. Высота его ничуть не смущала, и он отсутствующим взглядом смотрел куда-то в пространство, раскачиваясь взад-вперед, рискуя в любой момент свалиться вниз. Распахнувшаяся с грохотом дверь заставила Камиюмэ отвлечься от его созерцания и обернуться. И увидеть картину, которую она была бы рада забыть. Шестеро шинигами, по характерным внешним признакам принадлежащие к кланам Шихоин и Шиба, буквально волоком тащили отчаянно вырывающуюся Куро. Когда они сбросили ее вниз с петлей на шее, а после с каким-то озорным и злорадным восторгом наблюдали, как она бьется в предсмертных судорогах, Камиюмэ поспешно отвернулась. Воспоминание о том, как окончилась жизнь ее предыдущей хозяйки, и без того почти постоянно стояло у занпакто перед глазами.
– В результате ничем хорошим это не закончилось. Кодзухиро и его люди отошли от дел, а Ямамото со своими подчиненными не смогли сходу эти самые дела подобрать. И, плюс к этому, все эти годы жили в ожидании мести и неминуемой расплаты.
Шинсо спрыгнул вниз, уже в падении разлетевшись очередным пепельным облаком. А перед глазами Камиюмэ неожиданно возник Айзен в форме бабочки, и она невольно попятилась. Поняв, что Китиара бесследно исчезла, она увидела знакомые кварталы Каракуры и замеревших друг напротив друга Йоко, Гина и Соскэ.
– Знаешь, наверное, даже не осознавая этого в полной мере, я всегда подсознательно чувствовал, что мне не выбраться. А после известия о появлении в Сейрейтее Кодзухиро все встало на места. Он почти никогда не действует своими руками, только чужими. Теперь ты и сама это видишь, верно? Все эти годы Айзен Соскэ настраивал тебя против Готэй 13, постепенно, мягко и ненавязчиво. А происходящее после должно было завершить начатое им. Мне же отводилась лишь роль несчастной, но закономерной жертвы.