Тонкая красная линия

Джонс Джеймс

При переправе они поняли причину всплесков и приглушенных криков, которые слышали раньше. Группы голых или почти голых солдат шли в воде, толкая перед собой лодки: один ряд вверх по течению, другой — вниз. Это был импровизированный путь снабжения, заменивший размытые дороги. Лодки, идущие вверх, везли припасы, а в лодках, идущих вниз, третья рота впервые увидела раненых пехотинцев: солдат с тусклыми глазами, прислонившихся к поперечинам, перевязанных то тут, то там поразительно чистыми белыми бинтами, сквозь которые у многих просочились еще более поразительные красные пятна свежей крови.

Перейдя на другую сторону, рота стала взбираться по такой же крутизне, по какой

и спускалась, только подъем был длиннее. Теперь повсюду можно было видеть множество солдат, бегающих взад и вперед, вверх и вниз и оживленно перекликающихся. После полутора часов одиночества это зрелище действовало на людей успокаивающе. Они увидели четвертую роту — роту тяжелого оружия их батальона; солдаты этой роты сидели в зарослях на склоне со своими минометами и пулеметами. Первая и вторая рота, как им сказали, уже ушли вперед. Из джунглей тропа их вывела на покрытые травой склоны. Тут словно кто-то провел демаркационную линию — грязь вдруг исчезла и превратилась в твердый, плотный грунт.

В конце подъема им встретился штаб-сержант Стэк, помощник командира головного третьего взвода, худощавый, крепкий опытный инструктор строевой подготовки и строгий командир, который был взводным сержантом еще дольше, чем Кекк во втором взводе. Он сидел у дороги, крепко сжав ноги и держа на коленях винтовку, и отчаянно кричал проходившим мимо: «Не лезьте туда! Вас убьют! Не лезьте туда! Вас убьют!» Всей роте пришлось пройти мимо него в колонне по одному, словно на каком-то мрачном параде, а он все сидел, сжав ноги и крича им вслед.

По пути люди не видели и не слышали ничего, что подготовило бы их к кромешному аду, в который они вступили, перевалив через гребень. Пока они взбирались, ветер дул сзади, и они не слышали звуков боя, но, миновав последний изгиб дороги и внезапно выйдя на открытую вершину высоты, они окунулись в адский шум и сумятицу. Подобно реке, впадающей в болото и рассеивающей свои воды, ряды солдат переваливали через гребень и исчезали в толпе бегущих, стоящих, кричащих людей, старающихся, чтобы их услышали в этом грохоте.

Невидимые, но расположенные где-то недалеко минометы вели огонь с особенным, похожим на гонг, звуком. Издали доносился мощный грохот отдельных артиллерийских залпов. Где-то прерывисто трещали низкими голосами тяжелые пулеметы. И гораздо слабее, но ясно доносящиеся через пересеченную безлесную местность, слышались автоматные очереди, разрывы гранат, мин и снарядов. Все это вместе с возбужденными криками и суетой создавало сумасшедший, беспорядочный шум и невероятную сумятицу. Третья рота прибыла на поле боя через несколько минут после одиннадцати.

Она оказалась на высоте, откуда был виден ряд покрытых травой высот и лощин, окруженных морем джунглей. Впереди склон опускался к более низкому холму, к которому джунгли подходили ближе, образуя узкую безлесную горловину, ведущую к лежащим за ней более широким участкам. На этой высоте тоже стояли или бегали группы американцев в зеленом полевом обмундировании — человек тридцать. За второй высотой склон опять опускался, не так круто, но гораздо дальше, к извилистому оврагу, покрытому скудной растительностью; а за этой самой низкой точкой местность опять поднималась, на этот раз круто, к высоте, которая господствовала над местностью и закрывала все, лежащее за ней. Примерно в километре впереди вела бой американская пехота.

Для немногих, вроде Белла, которым рассказали о местности, именуемой «Танцующий слон», было ясно, что занимаемая ротой высота — это «задняя нога Слона». Другая высота, где, очевидно, находился командный пункт второго батальона, была «коленом Слона»,

ведущим к более широким пространствам, образующим «туловище». Высота, где сейчас вели бой пехотинцы, была «плечом Слона», опорным пунктом, обозначенным на карте как «высота 209».

Очевидно, шел огневой бой. Несколько групп численностью от отделения до взвода, крошечные на таком расстоянии, но тем не менее ясно видимые, пытались приблизиться к высоте и захватить ее. Американцы, находившиеся слишком низко на склоне, чтобы добросить гранаты до гребня высоты, были вынуждены довольствоваться стрелковым оружием. Японцы, тоже время от времени ясно видимые среди деревьев, возвышающихся над гребнем высоты из-за обратной стороны лесистого ската, не испытывали такого затруднения: они могли просто сбрасывать гранаты вниз, и черные разрывы вспыхивали то тут, то там на склоне холма.

Третья рота прибыла в самый разгар боя. Пока ее солдаты стояли беспорядочной толпой на высоте, стараясь увидеть и понять все, что происходит, несколько групп поднялись в общую цепь и бросились к вершине, бросая перед собой гранаты и ведя огонь. Они не дошли метров пятнадцать до вершины, когда атаку отбили. Пулеметный огонь противника был слишком силен. Цепь распалась, солдаты стали скатываться вниз по склону и заняли прежние позиции, оставив позади на склоне высоты нескольких своих товарищей, должно быть, процентов десять.

Отбитая атака вызвала не только хор сокрушающихся голосов. Посыльные и младшие штабные офицеры проталкивались через толпу и отправлялись в разные места. Центром всей этой деятельности была небольшая группа из семи человек. Они были единственными, кто носил знаки различия, звезды или орлы на воротниках чистой зеленой полевой формы. Все они были немолодыми людьми.

Время от времени они смотрели в бинокли или показывали что-то на местности, разговаривали между собой или по одному из трех телефонов. Иногда кто-нибудь из них говорил по рации, которую нес на спине сравнительно молодой человек. Третья рота могла узнать среди них командира своего батальона, командира полка, а также командира дивизии и командира корпуса.

Один из группы офицеров и генералов что-то сердито кричал в полевой телефон. Ниже этой группы, на другой высоте, командир второго батальона кричал в ответ в свой телефон. Тот, что наверху, высокий и худой, внимательно слушал, кивая головой в каске. Потом с сердитым и недовольным видом повернулся к рации. Закончив разговор, он заговорил извиняющимся тоном с тремя людьми, носящими звезды. Командир второго батальона говорил теперь по другому телефону, держа его в руке.

По ту сторону долины, в восьмистах метрах впереди, находился командный пункт роты, атака взводов которой была отбита. Он располагался за гребнем меньшей высоты, выступавшим сбоку от главного гребня. В стороне от этой небольшой группы копошились две группки солдат (очевидно, минометное отделение роты), устанавливавшие стволы невидимых отсюда минометов. Пока полковник разговаривал по телефону, от группы на командном пункте роты отделился какой-то человек и перебежками бросился к группам, потерпевшим неудачу при атаке, которые теперь вели беспорядочный огонь по японцам, засевшим на вершине высоты. Не успев добежать, он упал убитый. Тотчас вместо него вперед бросился другой. Как только он добежал, группы начали отходить, прикрывая друг друга огнем. На высоте один из группы пожилых людей сердито махал руками и яростно хлопал себя по ноге. Командир второго батальона делал то же самое. Через несколько секунд на занятой японцами гряде высоты начали рваться быстро разрастающимися гроздьями артиллерийские снаряды.