Тонкая красная линия
Шрифт:
Что бы там еще ни происходило, третья рота больше ничего не видела. Она теперь была слишком занята собой и своим предстоящим участием в драме, чтобы наблюдать за известными всему миру командирами. Во время боя Стейн ходил с докладом к командиру батальона, который был, скорее, сторонним наблюдателем, чем составной частью этой группы. Теперь Стейн вернулся к роте. Первому батальону без четвертой роты было приказано занять и удерживать позиции на высоте 208, позади и левее шестой роты, за действиями которой они только что наблюдали. Здесь местность была ниже, чем высота 209 справа, и составляла, так сказать, середину и нижнюю часть «позвоночника Слона». На этой позиции можно было опасаться фланговой контратаки японцев. Первая и третья роты получили
Однако, когда рота построилась повзводно, оказалось, что выступить немедленно невозможно. Им преградила путь пятая рота — резерв второго батальона. Она получила задачу атаковать на правом фланге второго батальона, где атака седьмой роты, невидимой отсюда за выступом джунглей, тоже захлебнулась. В третьей роте знали многих из пятой роты, и солдаты обменялись приветствиями. Однако пятая рота, уходящая к переднему краю с безопасной позиции, предпочитала не обращать на третью роту внимания и только смотрела на ее солдат со смешанным чувством волнения и злобной зависти. Пятая рота медленно прошла и скрылась в лесу на правом склоне холма. Это заняло пятнадцать минут. Потом двинулась вниз по склону третья рота с первым взводом в голове колонны.
Именно в течение этих пятнадцати минут ожидания отличился Уэлш. До сих пор он старательно держался на заднем плане, не хотел обращать на себя внимание или связывать себя, пока не поймет, как себя вести. Уэлш приготовился к бою, наполнив две из трех фляг, висевших у него на ремне, джином. Кроме того, у него была еще бутылка из-под листерина. Он не мог в точности сказать, как на него подействовали сегодняшние испытания, и только знал, что до смерти испуган. В то же время его душила злоба, оттого что в мире существует система социального принуждения, которая может заставить его находиться здесь. К тому же на него сильно действовало крайнее возбуждение, царившее на вершине холма. Это напоминало чувство, испытываемое толпой болельщиков во время важного футбольного матча университетских команд. Именно такое сравнение и побудило Уэлша сделать то, что он сделал.
Стоя рядом со Стейном, пока перед ними проходила пятая рота, Уэлш углядел на краю холма целый штабель ящиков с ручными гранатами и тотчас сообразил, что кто-то, видно, забыл выдать гранаты третьей роте. Ухмыляясь своей хитрой, безумной улыбкой, он решил раздать их сам, но так, чтобы немного развеселить людей и ослабить напряженность сегодняшнего дня. Не говоря никому ни слова, он присел, положив ладони на колени, и заорал своим командным голосом:
— Ну! Двадцать шесть, тридцать два, сорок три, налетай!
Потом закружился, как футбольный полузащитник, выхватил штык, подбежал к штабелю и стал вскрывать мягкие сосновые ящики. Гранаты были упакованы в черные картонные цилиндры, их половинки скреплены желтой тесьмой. Уэлш начал вытаскивать их из ящиков, крича:
— Яйца! Свежие яйца! Отличные свежие, крупные яйца! Кому яиц?!
Мощный, рокочущий командный голос был хорошо слышен, несмотря на шум и суматоху. Солдаты роты оборачивались и глядели на него. Потом из толпы стали высовываться руки. А Уэлш, продолжая кричать и дико ухмыляться, стал раздавать упакованные гранаты:
— Яйца! Яйца! Футбольные мячи! Сэмми Боф! Сид Лакмен! Ра-ра-ра! Кому футбольные мячи?! Бронко Нагурски!
Его рев громко раздавался по всей вершине холма. Люди
Один из семи пожилых мужчин в стоявшей особняком величественной группе услышал его, обернулся посмотреть и подтолкнул локтем соседа, приглашая посмотреть и его. Вскоре вся группа, улыбаясь, смотрела на Уэлша. Генералам нравился такой тип американского солдата. Уэлш усмехался им в ответ, хитро прищурив свои нахальные глаза, и продолжал кричать и раздавать гранаты.
Пожалуй, только один человек понимал, в чем дело, я этим человеком был Сторм. Ироническая улыбка стала расплываться по его насмешливому лицу с перебитым носом. Вытащив штык, он подбежал к штабелю и стал разбивать ящики и передавать Уэлшу черные цилиндры.
— Сэмми Боф! Сид Лакмен! Джек Мэндерс! Сэмми Боф! — кричали они в унисон. — Ра-ра-ра!
Быстро разделались со всем штабелем. К тому времени пятая рота уже прошла. Взяв себе по последней паре гранат и глупо хохоча, Уэлш и Сторм присоединились к управлению роты. Солдаты срывали желтые наклейки, открывали цилиндры, разгибали чеки и пристегивали вытяжные кольца под клапанами карманов. Третья рота двинулась вниз по склону.
Если Стейн рассчитывал на организованное выдвижение на позиции, то ему не повезло. Первый взвод пошел в голове колонны как полагается: разведчики впереди, за ними в колонне по два пехотных отделения. Но не прошел он и десяти метров, как весь порядок нарушился. Невозможно было сохранять строй на этом склоне, сплошь забитом людьми. Одни, просто в качестве наблюдателей, стояли и глазели. Другие, растянувшись в цепочку, потея и отчаянно задыхаясь от жары, несли припасы. Все широко расступались, уступая дорогу ходячим раненым; три группы солдат, обливаясь потом под тропическим солнцем, несли тяжело раненных, которые стонали и вскрикивали каждый раз, когда носилки дергались при поднимании или опускании. К тому времени, когда подошли к командному пункту второго батальона на высотке, рота превратилась в настоящую толпу. Последние оставшиеся признаки порядка исчезли, когда она проходила мимо командного пункта.
Дальше дорога была не так забита, но наводить порядок было уже поздно. Ряды слишком перемешались, и невозможно было создать какое-то подобие строя без длительной остановки. Стейн, разочарованный, только ругался, ежеминутно протирал очки. Он мучительно ощущал, что сегодня за ним следит все начальство. Единственным утешением было то, что первая и вторая роты, шедшие впереди и пересекавшие теперь поросшее кустарником подножие высоты, были не в лучшем состоянии. Вокруг упорно шли вперед его солдаты с неподвижными, странно замкнутыми лицами. Идущие впереди без команды Стейна повернули налево вслед за первой и второй ротами, точно в соответствии с полученными указаниями, и Стейна это обрадовало.
Одним из идущих впереди был Долл. Он не помнил, как оказался впереди, и поэтому нервничал и чувствовал себя каким-то незащищенным, но вместе с тем гордился своим положением и ревниво его оберегал. Когда ему казалось, что кто-то сзади сокращает расстояние, Долл ускорял шаг, чтобы сохранить прежнюю дистанцию. Это он, помня указания Стейна, первым двинулся вслед за первой и второй ротами, которые к тому времени уже скрылись у подножия. Долл нес на себе все оружие, каким ему удалось завладеть. На бедре висел краденый пистолет, полностью заряженный, взведенный и поставленный на предохранитель, а на ремне вместо одного ножа висели два: старый нож из дома и новый, типа охотничьего, который он сделал из японского штыка. Из-под клапанов карманов свисали две гранаты, а еще две покоились в боковых карманах. Ему не удалось раздобыть автомат, как Чарли Дейлу, но он надеялся, что удастся достать его позднее, возможно у убитого. Он твердо шагал вперед, поглядывая направо и налево, чтобы убедиться, что никто его не нагоняет.