Тонкая математика страсти (сборник)
Шрифт:
– Заходи, адрес теперь знаешь! – сказал на прощанье Айвен.
Настроение его было пасмурным, но, проведя меня до калитки в воротах, он все-таки улыбнулся по-дружески.
Развернув джип, я поехал в гараж. Бензин был почти на нуле, и я уже представлял себе, как в одиночку толкаю беспомощную машину по булыжной мостовой.
И вдруг над городом снова зазвучало знакомое собрание звуков, именуемое маршевой песней. И показалось мне, что доносится эта песня откуда-то сверху, с неба. Наверное, я слышал эхо, подхватившее эту песню и теперь бумерангом
Я свернул на улочку, ведущую к «обеденному» кафе, и увидел впереди марширующую на месте роту.
Они уже не пели. Они дружно маршировали, улыбаясь и ожидая своей очереди просочиться в узкие двери, из которых вливался в уличный воздух сладко-пряный кухонный запах.
Я почувствовал дрожь в коленях и едва сдержался, чтобы не нажать на педаль газа и не въехать на всей скорости в эту марширующую голодную толпу.
И понял, что сам я тоже голоден. Голоден до злости. Это было неудивительно, ведь я не ел уже почти сутки.
Остановив машину и подождав, пока все вояки не просочились внутрь, я тоже зашел в кафе.
И увидел, что все столики уже заняты. И все посетители одеты в форму цвета хаки.
Я растерялся.
Ко мне подошла молоденькая официантка, вся в белом, как ангел.
– Сейчас спецобслуживание, – сказала она. – Приходите через час.
Я проглотил эту новость почти спокойно. Когда тебя уже облили водой с ног до головы, еще одно ведро не имеет значения.
Я вышел, сел в джип и, повернув на улицу Вацлава, въехал во двор гаража.
Мешок с письмами отнес в офис главного механика. Положил ему на стол.
Вернулся к машине. Георгия в гараже не было, и я решил рискнуть и поехать на восточную трассу заправиться.
Развернул планшет и нашел на карте бензоколонку. До нее было не больше четырех миль. Я завел мотор и выехал на улицу.
Первый раз за последние три дня я почувствовал, что удача не покинула меня окончательно, когда я остановил машину у военной передвижной заправочной станции и понял, что именно в этот момент в цилиндрах двигателя сгорела последняя капля бензина.
Я вышел, взял в руку заправочный пистолет и сунул его в отверстие бака.
– Эй, ты! Сейчас же вынь! – закричал мне по-английски один из двух солдат, то ли служивших, то ли загоравших здесь, прямо на станции. – Это же публичное место!
Оба рассмеялись.
Я сделал вид, что не понимаю английского.
– Джимми, ты когда-нибудь видел такой акт? – смеясь, выкрикнул второй.
Бензин лился, но напор не был сильным, и приходилось терпеливо ждать, пока все шестьдесят литров заполнят бак. Приходилось слушать праздные глупые остроты, которыми веселили друг друга эти двое бездельников.
– Том, я клянусь, что этот парень вот-вот кончит! Посмотри, как он держит пистолет! – снова кричал придурок по имени Джимми.
– Да скорее бензин кончится, чем он кончит! У него не машина, а бездонная бочка! – кривлялся теперь второй вояка. – Эй ты, кончай! Хватит! Вытаскивай эту штуку!
Последние слова были обращены
Наконец бак заполнился. Я вставил пистолет на место и, сев в машину, рванул с этой заправочной станции так, что правыми колесами занесло в песок, и позади меня всклубилось облако пыли.
В город я влетел со скоростью шестьдесят миль в час и, поворачивая на другую улицу, чуть не снес фонарный столб. Резко затормозил, вышел из машины и увидел широкую царапину на левой задней двери. Вылез из-под содранной голубой краски защитный зеленый цвет. Умом я понимал, что на этот раз все обошлось благополучно, но руки дрожали.
Успокоившись немного, снова завел мотор и со скоростью пешехода доехал до гаража.
Вышел из джипа и думал пойти наконец пообедать, но тут меня окликнул Георгий.
– Где тебя носит? – недовольным голосом спросил он.
– Заправлялся! – ответил я, стараясь быть как можно подчиненнее.
– Тебя генерал с утра ищет! Срочно езжай к нему! Знаешь куда?
– Так точно, – ответил я.
– Давай! – выкрикнул главный механик и торопливой походкой направился к своему офису.
Делать было нечего. Я опять ходил под приказом. Прикажут стоять – стану, прикажут ехать – поеду.
Снова зарычал двигатель джипа. Я откинулся на спинку сиденья, крепко сжав руками руль, словно от этого что-то зависело.
Медленно выехал на улицу Вацлава. Медленно проехал мимо кафе, в котором никак не мог пообедать, и медленно поехал дальше, на улицу, вливающуюся в «неаккуратную» аллею.
А внутри опять что-то клокотало. И с ненавистью я думал о тех двух болванах на бензоколонке, и о «русской комнате», которую Айвен устроил в башенке дома, принадлежавшего неизвестно куда исчезнувшему архитектору, и о улице Вацлава, увековечивающей «подвиг», который Вацлав не совершал. И я, кажется, начинал понимать, что меня так бесит. Я прозревал через эту боль, через бессонницу и злобу. Я чувствовал и видел, как на моих глазах город мира превращается в обычный военный городок, как он наполняется цветом хаки, как вместо шума прибоя и крика чаек со всех улиц доносится гулкий шум походных ботинок.
Свежий воздух дохнул в лицо, когда я выехал на аллею, оставив позади городские кварталы и улочки.
Сухая земля, песочные крошки и камешки шипели под шинами.
Я посматривал на правый ряд деревьев, боясь пропустить начало тропинки, ведущей к вилле генерала.
Нет, не пропустил. Остановился как раз у истока этой тропинки и, хлопнув дверцей джипа, потопал по ней, подгоняя себя мысленно, повторяя губами слова Георгия: «Тебя генерал с утра ищет! Срочно езжай! Ищет с утра!..»
Короткий взгляд вниз с обрыва над морем – у причала виллы покачивается на волнах одна яхточка. А где вторая? Опять Феликс катается? Бедный генерал. Феликс будет уставшим, и придется Казмо самому жарить яичницу на завтрак.