Тонкая штучка
Шрифт:
— Садись, мент, не стесняйся, — предложил Павел. — Выпей вина, закуси.
Валерка, подлец, сел и даже вина выпил, и все на меня косился, ясно было: поговорить хочет, а я мешаю. Помогать ему я не собиралась, и Павел тоже, только когда все доели, он встал, и все вместе с ним, и отправились в комнату, а мне ничего не осталось, как мыть посуду.
Через полчаса Валерка появился в кухне. Один. Взял чашку кофе, но я ее отобрала и в мойку швырнула.
— Кофе в меню не было.
— Что, с утра зубы болят?
— Нет. Серьезней. Гибнет вера обывателя в родную милицию.
— Вино.
— Извини, погорячилась. Кому-нибудь интересно, что происходит в моей кухне?
— А что происходит? А-а-а, обед отличный. Ты?
— Нет, бандит по имени Гиви. Я не в курсе, милицейская этика существует, или это выдумки для недоразвитых?
— Вот ты как начнешь сразу много незнакомых слов говорить, так у меня голова непременно разболится, — обиделся Валерка.
— Я так и думала. Катись отсюда.
— Я хочу тебе помочь.
— Серьезно? Не могу поверить.
— Я знаю, ты меня не любишь, и даже хуже, но я хочу, чтобы ты поняла: все, что я делаю…
— Ты делаешь для моего блага, — хором закончили мы.
— Нервничаешь? — полюбопытствовал Валерка.
— Ага. Может, мне начать кусать губы?
— Да брось ты.
— Обеденный перерыв давно прошел. Работать надо, а не торчать на чужой кухне.
— А я в отпуске со вчерашнего дня. Отдыхаю.
— Ты — негодяй, подлец и карьерист. Я что-нибудь забыла?
— Нет, все точно. А ты кроткая овечка в стае тамбовских волков, — он поднялся и добавил на выходе:
— Смотри, не загрызи их ненароком.
— Я когда-нибудь увижу настоящих милиционеров?
— Мы рядом, и мы бдим. Спи спокойно.
— Хорошая речь для похорон, — заметила я, запустив в него тарелкой, он, конечно, увернулся. За время совместной жизни я попала только дважды. Я совершенствовалась, но и он время не терял.
Я постояла возле открытой форточки, глубоко и ровно дыша, потом сказала:
— Хороший обед — это всегда хороший обед.
Вечером я уже подумывала лечь в постель, как в спальне появился Павел и сказал:
— Собирайся.
— Куда? — испугалась я.
— В казино.
— Я не хочу есть, у меня разгрузочный вечер.
— В рулетку поиграешь.
— Я не играю в азартные игры.
— А я спрашивал?
Я тяжко вздохнула, надела английский костюм и вышла в зал. Павел поморщился.
— Мишка, завтра свози ее в магазин, купи ей платье.
— Ага. Может, сразу «тампаксы»?
— А что это все сегодня такие разговорчивые? — пропел Павел, полоснув нас взглядом, Мишка притих.
Садясь в машину, я прикидывала, что нас ожидает сегодня. Разумеется, ничего хорошего. Неприятности начались сразу. Стоило выехать на проспект, как нас остановили бодрые ребята в бронежилетах. Я удивилась поначалу, неужто кто обо мне вспомнил, а потом испугалась, а ну как палить начнут? Витек, который был за рулем, затормозил. Машину окружили.
— Выходите, — последовал приказ.
— А в чем дело, начальник? — стал паясничать Павел.
— Проверка документов.
— А на кой ляд мне из машины выходить? Путаник ты, мент.
— Досмотр автомашины.
— Смотри,
Тут по рядам блюстителей порядка прошло волнение, и они вскинули автоматы. «Еще один плохой день», — тоскливо подумала я.
— Бросить оружие, — последовал приказ, и до меня дошло, чего они так засуетились.
— На оружие разрешение имеется, — сказал Павел. — Хочешь посмотреть?
Он, видимо, не захотел, и я бы, наверное, не захотела. Интересно, на автоматы у Павла тоже разрешение имеется? Почему бы и нет? Пока эти глупые мысли блуждали в моей голове, начались вещи совсем непонятные. Подъехала белая «Волга», из нее вышли двое в штатском и тем особым тоном, каким обычно обращаются большие чины к младшим по званию, поинтересовались:
— В чем дело?
— Проверка документов.
— Ясно. Предъявите, пожалуйста, документы, — вежливо обратился один из типов к Павлу. Небрежно заглянув в них, он сказал:
— Просим извинить за причиненное беспокойство. В городе на днях совершено разбойное нападение, проверяют все машины с иногородними номерами.
От этой речи мне сделалось совершенно нехорошо: если представитель закона начинает изъясняться таким языком да еще извиняться, значит, дела никуда не годятся. Тут он повернулся к бравым ребятам в бронежилетах и сказал старшему:
— Вы свободны, лейтенант.
На том, кстати сказать, лица не было, действовать он не решался, но и уйти, как видно, не мог. Увидеть развязку мне не удалось, потому что мы покатили дальше.
— Кто эти типы? — полюбопытствовала я. Мне, как всегда, забыли ответить.
Через десять минут стало не до вопросов. Откуда-то возникли две «девятки» — вишневая и фиолетовая — и попытались нас зажать. Витек дело знал, да и машина у него не древняя «копейка», фиолетовую он загнал на встречную полосу, а вишневая торопливо тормозила возле афишной тумбы. И тут откуда-то спереди так бабахнуло, я брякнулась на пол, закрыла голову и стала молиться. Понять, откуда стреляют, было невозможно. Кажется, отовсюду. Я чертыхнулась и, перевернувшись на спину, глянула в окно, на стремительно мелькающие дома и вывески, пытаясь определить, где мы находимся. Судя по всему, на Красномилицейской. Дальше мост и перекресток. Там нас скорее всего и убьют. Тут опять что-то грохнуло, ничего подобного я в жизни не слышала и сразу решила, что мне пора. Пробормотав «Отче наш», я открыла дверь, подобралась, как учили, и прыгнула. Может, прыгнула — сильно сказано. Вывалилась. Пару раз кувыркнулась через правое плечо и треснулась коленкой о поребрик, что не помешало мне быстро вскочить на четвереньки и забраться в кусты. Впереди гремело, полыхало и выло, но наблюдать все это желания не было. Кое-как поднявшись, я ощупала себя и с удивлением констатировала целостность членов. Колготки свисали клочьями, дорогой моему сердцу костюм можно было смело выбросить. Родной город вдруг перестал мне нравиться. Я решила, что самое лучшее для меня сейчас принять ванну и лечь спать. Однако в таком виде особо не разгуляешься, и домой я шла, выбирая улицы потемнее да потише, и потратила добрых полтора часа.