Тонкая штучка
Шрифт:
— Может, мне юбку с блузкой надеть? — предложила я.
Павел рукой махнул:
— Поезжай так, какая разница.
Это как посмотреть.
Платье длинное, я к такому не привыкла, в машине подол дверью прихлопнула, лучше он от этого не стал, а в казино (приехали мы, конечно, туда), при входе в ресторан, я на подол наступила и едва не упала, чем испортила эффект нашего торжественного появления. Впрочем, блистать особенно было не перед кем: никого из высших чинов не наблюдалось, о чем я не сожалела, поинтересовалась только:
— Мы здесь надолго, или начнем
— Павел, — влез Мишка, — давай я ей по зубам съезжу?
— За что это? — испугалась я. — Я вилок не роняю, скатертью руки не вытираю, за что же по зубам?
— Было бы за что, — философски заметил Мишка, — давно б убили.
Павла наша перепалка совершенно не интересовала, скорее всего он ее и не слышал. Тут в зале появился близкий друг и помощник Косого, об этом Гиви сообщил. Посмотрел на нас, стал суетливым и быстро исчез. Где-то через час пришел Афганец, на этот раз мужскую компанию разбавляли две женщины, мне они не понравились. Мотины ребята, человек десять, шумно пили за столом в углу и на нас косились. Зачем мы здесь — не понимают, а спрашивать — не ответят. Ходим, как на работу. Сидим, ждем чего-то. Есть мне совершенно не хотелось, да и вредно это на ночь глядя. Вот испортят мне желудок. Я вилкой узоры на скатерти чертила и публику разглядывала.
И тут началось. Сначала возникло странное такое чувство вакуума, по спине холод пошел, а сердце билось в ребра, как птица в прутья клетки. Я испугалась и почему-то на Афганца посмотрела. Он кивнул едва заметно, так, не кивок даже, а легкий поворот головы, но чувства мои, обостренные страхом, успели уловить это движение, взгляд метнулся туда, куда смотрел Афганец. И я увидела его. Точно призрак с черным сплюснутым лицом, он вышел из-за ширмы. Выстрел грохнул почти сразу, но в те немыслимые секунды я успела завизжать, вскочить и рухнуть на Павла, сидящего слева. Стулья здесь были легкие, витые и никуда не годные. Ножка сломалась, и мы оказались на полу.
Лично я сразу закатилась под стол, потому что тут такое началось… Палили со стороны Афганца, из угла, где гуляла Мотина шпана, палили Гиви с Мишкой и охрана казино. Визжали женщины, матерились мужики, все это сливалось в шум, который мои ушные перепонки не в состоянии были вынести. Я тоже повизжала — от страха, ну и чтоб убедить себя, что жива и здорова. Через три минуты стало тихо.
— Эй, — позвал Павел, наклоняясь ко мне. На четвереньках я выползла из-под стола и спросила:
— Все? Или мне еще немножко посидеть?
— Все, — шутить он был не расположен, лицо побледнело, а взгляд был такой, что не приведи Господи еще раз увидеть. Я поднялась, отряхнула платье и с любопытством посмотрела по сторонам. В основном все занимались тем же. Гиви был зол как черт и на меня косился, мне его чувства были понятны, заслонять Павла от пули должен был он, а не я.
Я ожидала увидеть горы трупов, но, как выяснилось, стреляли в основном по люстрам и столовым приборам. Правда, один меткий выстрел все же был сделан: он разнес голову незадачливому киллеру. Теперь тот лежал без головы, стена рядом выглядела тошнотворно. Официанты сбились в кучу и
Афганец был возле трупа. Там уже толпа собралась, и мы вместе со всеми, то есть я в углу села, на стуле, и стала ждать. Покойник — зрелище малоприятное, а без головы и вовсе никуда не годное. Его, как видно, обыскали, ну и, разумеется, ничего не нашли. Все вроде как озадачены были. А Павел так злился, что просто жуть. Это потому, что от пули в голову спасла его женщина, то есть я.
— Вряд ли это кто-то из наших, — заметил парень рядом с Афганцем, судя по всему, соратник. — Гастролер.
Только Павел никого не слушал, повернулся к ребятам Моти, которые выглядели озабоченными, и, пальцем ткнув, сказал:
— Передайте Моте — он покойник.
— Это мог быть не он, — заметил Афганец, закуривая. Спокойно так сказал, хотя было заметно, что все это ему здорово не нравится.
— Кто? — злился Павел.
Он плечами пожал:
— У тебя нет врагов?
Тут Павел совсем разозлился:
— И ты, и я знаем, кто это. Он хотел меня убить, и он за это заплатит.
Афганец поморщился, сигарету бросил и вдруг сказал:
— Дело твое, что касается меня, то уговор в силе.
И пошел. И Павел пошел, а я со всеми этими тревогами немного растерялась, а он обернулся и вдруг как гаркнет:
— Юлька…
Я даже подпрыгнула от неожиданности и ходко так за ним потрусила. В общем, мы уехали, и никто нас не остановил. По дороге все были ужасно злющие, я даже испугалась. Ни на какую благодарность рассчитывать не приходилось, и я сидела тихо так, словно меня и нет вовсе. А в доме такое началось…
— Мне это не нравится, Павел, — сказал Гиви.
Тоже мне умник, а кому нравится?
— Мне тоже, — усмехнулся Павел.
— Что-то здесь не так.
— Точно. Все не так. Училка из английской школы второй раз спасает мою задницу. Может, нам пора в приют для престарелых?
— Павел…
— Заткнись, я знаю, что ты скажешь. Мы здесь… — он замолчал, слов не находя, и пнул стул ногой.
Я в сторонке сидела и радовалась, что про меня забыли. Но Гиви не забыл.
— Как ты его засекла? — накинулся он на меня.
— Чего я его? — Я испугалась до смерти и заерзала.
— Как ты его заметила?
— Что значит, как? Вышел из-за ширмы в этом дурацком чулке и на нас пистолет поднимает.
— Павел, я никогда не поверю, что у бабы может быть такая реакция. Если только…
— Если только… — повторил Павел, а я вздохнула.
Ну вот, опять двадцать пять. И чего полезла? Сидела бы тихо, хлопот меньше.
— Павел, я из нее махом все вытрясу, — влез Мишка, но тут вмешался Витек:
— Если вы насчет реакции, так она у нее профессиональная. Она с мужем штурманом тренировалась. А это такое дело, что и не представить, если сам не пробовал. Это, знаете ли, сложно — скорость, а ты должен каждый поворот, каждое изменение в трассе предугадать и еще за тысячей разных вещей уследить, и на все — секунды. Как она тогда на кухне от Гиви ушла, еще такой случай вспомнить можете?