Тонкие грани
Шрифт:
Потому что подсознательно Мария уже знала — всё уже произошло.
— Да? — она с трудом пыталась сохранить в голосе спокойствие, однако удавалось ей это с огромным трудом. — Дом мистера…
— Это Джек, — сухо ответили с той стороны. — Мария, ты?
— Да, я, Джек. Что-то случилось? — её сердце бешено забилось.
— Случилось. Не выходи из пентхауса, запри дверь и вообще не высовывайся. К тебе…
— Джек, Соня пропала, — быстро сообщила она. — Она выпрыгнула в окно и исчезла. Я… я смотрела на улице, но никого
Повисла секундная тишина, после чего послышался голос Кассандры. Той вредной женщины, которая вызывала у Марии раздражение. Но сейчас её голос вызывал какую-никакую, но уверенность.
— Это Кассандра. Слушай внимательно, Мария. Никому не открывай, кроме наших людей, поняла? Придёт конкретно Джек и покажет тебе тех, кому можно открывать, поняла?
— Кассандра, Соня убежала! Она…
— Я знаю, Мария, — ответила та. — Мы уже поняли это. Я хочу тебе сказать, что на Томаса напали. Можешь посмотреть по новостям, что там произошло.
— Как он?!
— Мы не знаем, но сообщим, как только что-то станет известно.
С тех пор Мария не покидала пентхауса. Она тихо плакала от страха и не выпускала из рук Эйко, тем самым скрашивая своё одиночество и стараясь отвлечься от происходящего. Можно сказать, что маленькая радостная девчушка, что с огромным удовольствием ползала по квартире и жевала чужие волосы, пытаясь выговаривать слова, стала для неё единственным собеседником и возможностью не чувствовать себя самой одинокой девушкой в мире.
В эти дни она ещё чаще молилась о здоровье её любимого, всё сильнее отдавалась вере, чтоб получить хоть какую-то силу в те мгновения, когда неизвестность стала одним бесконечным кошмаром.
А потом к ней приехал Джек. Хмурый, расстроенный и не сильно разговорчивый.
— Томаса нашли, Мария, — но, увидев, как она буквально расцветает, хмуро добавил, — только, боюсь, радоваться нечему.
— Но он жив? — замерев, спросила она.
— Жив.
— Тогда остальное неважно! — едва ли не выкрикнула она. Даже если он без рук и без ног, он всё равно жив!
— Важно. Он в коме, Мария, и вряд ли вообще придёт в… — Джек поджал губы. Один его глаз нервно дёрнулся, после чего он шумно выдохнул. — Всё хуёво. Собирайся, я отвезу тебя к нему. И возьми Эйко. А парни пока стекло заменят.
Внутри неё всё обвалилось, хотя казалось, куда ещё сильнее. Мария ехала в больницу как на похороны. Что она там увидит? Полуживой труп, не похожий сам на себя? Или Томаса, который спит, но уже никогда не проснётся? Он умрёт? Он выживет? Что будет?
Мария не замечала, а может быть и не хотела замечать, как что-то безвозвратно меняется в её мышлении. Что-то очень важное, но совсем незаметное на первый взгляд.
А когда увидела Томаса, просто разрыдалась. Он был весь побитым, не похожим на себя, бледным. Ей показалось, что в этот момент весь мир просто исчез. Джеку пришлось её под мышки тащить
Потому что.
Самое странное объяснение, которое может быть, но именно оно лучше всего описывает суть. Она плакала, потому что хотела плакать. И не пыталась взять себя в руки, так как даже не задумывалась на этим. Это было хуже даже того, когда её насиловали в сарае. Там ей было плевать, а здесь…
— Как же так… как же так… — она бормотала, поглаживая его руку, наклонялась, чтобы поцеловать, почувствовать запах, так как боялась, что в следующий раз этого сделать ей уже не удастся. — Томас… зачем ты поехал… почему ты не догадался… не подумал…
Для Марии всё стало предельно ясно. Не бывает совпадений. Не бывает случайностей.
Это долгое томительное ожидание, когда ты ждёшь, ждёшь, ждёшь, теряешь бдительность… И Маркус уехал не просто так. А потом неожиданно Кассандра рожает раньше срока. И такая удачная засада, именно в эту ночь, именно на этой дороге.
Всё было разыграно изначально. И как это ни прискорбно, Томас этого просто не заметил. А Марии не оставалось ничего иного, как оплакивать его участь не в силах помочь. Лишь чуть позже она взяла себя в руки, хотя душу рвало на части.
— Если ты всё, мы подкинем тебя до дома, — раздался голос Джека за её спиной.
— Ещё минутку, если позволите, — тихо, немного хрипловато отозвалась Мария.
— Да хоть час, — пожал он плечами. — Херово вышло с этим всем…
— И всё из-за меня… — пробормотала она.
— Не парься, Томми знал, что кончит подобным образом.
— Но он ещё жив! — неожиданно вспылила Мария, после чего устыдилась собственной реакции и добавила тише. — Он ещё жив.
— Это не жизнь, это пародия на неё, — буркнул Джек. — Даже приди он в себя, не факт, что вообще вспомнит что-нибудь.
— Прошу, прекратите, — негромко попросила она.
— Сорян, я… — вздох. — Мне тоже тяжело, а так вроде и легче, когда типа дерьмом всё поливаешь. Ну типа это… как там…
— Пренебрежительное отношение, — негромко подсказала она.
— Типа да, как… дистанцируешься, вроде говорят… А, чёрт, — вздохнул он. — Пиздец, это же надо было так запропасть-то…
— А как Соня? Её нашли?
— Да. Она пока… в безопасности, скажем так. Ей тоже было плохо.
— Он уже не очнётся, да? — негромко спросила Мария.
— Там нечему просыпаться, как сказал док. Типа ему хорошенько так пробило ударной волной голову, что там в кашу всё, плюс кровоизлияния. Плюс ещё осколок прилетел какой-то… бля, я не ебу, там пиздец он наговорил. Сказал, что был бы к эпицентру ближе — уже бы не выжил.