Тонкий лёд
Шрифт:
— Идемте, дорогая супруга, — неожиданно произнес Аристан.
Я подняла на него взгляд. Идти никуда не хотелось. Ноги устали настолько, что хотелось сесть на стул и не вставать уже никогда.
— Ваш отец, Одмар и мои люди уже приняли на себя наши обязанности. Пора вспомнить, что это наш с вами праздник, — ответил на мой взгляд диар. — Лучше сбежать сейчас, не ожидая, когда толпа нетрезвых дам поведет вас в спальню, как того требует обычай, а меня кавалеры напичкают советами и сальными шуточками. Я уже не в том возрасте, когда нужны чьи-то советы. А вас больше перепугают, чем подготовят. Впрочем, если вы
— Нет! — воскликнула я. — Небольшое нарушение традиций никому не повредит.
— Рад, что мы думаем одинаково, — усмехнулся супруг, взял меня за руку и повел за собой, продолжая дарить гостям вежливые улыбки, словно не сбегал вероломно, лишая их еще одного развлечения, возможно, самого желанного — сопровождения молодых супругов в опочивальню. В опочивальню… Мать всего сущего, неужели уже пора?..
Едва дыша, я следовала за диаром. Все благие рассуждения развеялись туманом, и теперь я отчаянно трусила, стараясь не думать, не представлять, что ожидает меня в скором времени. Однако не думать никак не выходило. Перед внутренним взором проходила череда картинок, виденных мною когда-то. То я вспоминала Пустобреху и второго нашего пса, когда кобель лез на нашу любимицу, а маменька закрывала мне ладонью глаза, ругалась на Эггера, что он позволяет собачье непотребство на глазах невинного дитя. Когда я после спросила привратника и сторожа, во что играли собаки, он ответил:
— От этих игр продолжается мир.
Только после я осознала, что хотел мне сказать мужчина. Тогда же пожала плечами, удивляясь негодованию маменьки. То вдруг мне вспомнилось, как братец раздобыл в комнатах папеньки книгу со срамными картинками, притащил мне ее и хихикал, тыкая пальцами в голых мужчину и женщину, сплетавшихся в замысловатых позах. Я тогда закрыла глаза руками и велела унести гадкую книжицу прочь от меня. На папеньку же было совестно смотреть после открытия, что прячет у себя родитель.
А потом мне вспомнилась кухарка с ее поучениями. Теперь я даже жалела, что не послушала ее рассказов. Возможно, тогда бы страх перед неведомым бы так не терзал меня. Впрочем, если бы послушала, то непременно сгорела бы со стыда.
— До скорой встречи, дорогая супруга, — произнес его сиятельство, и я только заметила, что мы стоим подле дверей моих покоев.
— Д-до скорой, — пролепетала я, запинаясь.
Супруг толкнул дверь, пропуская меня в комнаты, улыбнулся и ушел, оставив меня на попечение горничных. Я малодушно оглянулась на закрывшуюся створу, не к месту вспомнив свой побег к источнику. Затем подумала, что еще ни один мой побег не увенчался успехом, обреченно вздохнула и сдалась своим женщинам.
— Я в вашем распоряжении, — жалко улыбнулась я. — Делайте, что должно.
Горничные обменялись взглядами и спрятали улыбки. После сняли с меня мой чудесный свадебный наряд и отвели в ванную комнату. Горячая вода, сдобренная ароматным настоем, оказала поистине волшебное действие. Усталость, сковавшая члены, ушла, а после того, как одна из женщин помассировала мне ноги, свинцовая тяжесть покинула и их. Однако бодрость не принесла радости, когда я поняла, что сил прибавилось, и сказаться утомленной у меня не выйдет.
Женщины одели меня в красивый тонкий пеньюар, расчесали волосы, поклонились и покинули покои, пожелав приятной ночи.
— Не бойтесь, ваше сиятельство. Хозяин — мужчина опытный, он не обидит вас.
Я ответила ей хмурым взглядом и не без подозрения спросила:
— Откуда вам знать об опыте моего супруга?
Женщина удивленно воззрилась на меня:
— Так ведь не юноша уже, да и в ордене сынов Покровительницы никогда не был.
— Вы правы, — вздохнула я и отпустила горничную.
Оставшись в одиночестве, я прошлась по спальне, нервно переплетая и расплетая пальцы. Дойдя до окна, выглянула на улицу и почувствовала острый прилив зависти к гостям, продолжавшим развлекаться. Я даже рассердилась на них за то, что они веселятся, когда я тут переживаю о своем скором будущем.
Когда диар вошел, я не услышала, занятая своим мысленным ворчанием на гостей. Потому от прикосновения к своим плечам вздрогнула и порывисто обернулась, тут же уткнувшись носом в грудь супруга. Я подняла голову и встретилась с любопытным взглядом его сиятельства. Он некоторое время разглядывал свою дрожащую жену, а после…
— Ам! — резко произнес его сиятельство, и я взвизгнула, пряча лицо в ладонях.
Бессовестный мужчина рассмеялся.
— Простите, Флоретта, — наконец, сказал он, отрывая мои руки от лица. — Вы так забавны в своем священном ужасе перед предстоящим, что я не удержался.
— Ах, ваше сиятельство, — едва ли не со слезами в голосе ответила я. — Как вам не совестно издеваться надо мной? Для меня это все внове…
— И это не может не радовать, — прервал меня муж.
После взял за руку и… вывел из спальни. Наш путь закончился в моей гостиной. На маленьком столике я увидела бутылку в соломенной оплетке, тарелки с легкой снедью, корзиночку со сластями и тарелку с фруктами.
— У нас был тяжелый день, драгоценная моя, — произнес мой супруг, усаживая меня за стол. — Спешить нам с вами некуда, так ведь? Вы же не против немного отдохнуть в благословенной тишине, вдали от гостей и бесконечных поздравлений?
— Как же вы правы! — неожиданно вдохновляясь словами супруга, воскликнула я.
Он широко улыбнулся и небрежным жестом указал на стол.
— Вы голодны?
— Безумно, — горячо кивнула я и, откинув стеснение, принялась за закуски.
Да и было бы чего стесняться. Пройдя через страх ожидания неведомого, ложная стыдливость за столом казалась полной глупостью. Диар поглядывал на меня, явно забавляясь и моим неожиданным голодом, и желанием попробовать все, что стояло на столе. Сам он грыз яблоко, не спеша присоединиться ко мне в ночном обжорстве. Затем взял бутылку и разлил по серебряным стаканчикам темно-красный напиток.
— Что это? — с любопытством спросила я, отмечая, что бутылка не винная.
— Вишневый настой, — ответил супруг. — Чудеснейшая вещь. Попробуйте, Флоретта.
Я принюхалась, вишней, действительно, пахло. Аристан отсалютовал мне своим стаканчиком. Я улыбнулась и сделала глоток. На языке приятно защипало от легкой кислинки. Вкус настоя мне показался замечательным, и я допила все до конца, успев заметить, как в глазах супруга на короткое мгновение мелькнуло что-то хищное, смешанное с удовлетворением, а после сменилось расслабленностью. На устах диара вновь была улыбка.