Тоннель в Паддингтоне
Шрифт:
«Невеста»…
Кензи спохватилась и ударила себя макушками хризантем по губам.
— Прошлое изо всех дыр… Прости, Дора. Не повторяй…
Но Доры в коридоре не было. Зато за спиной инспектора зияла дыра открытой в полную фонарей ночь входной двери.
— Дора!
Кензи похолодела и покачнулась. Ее удержал инспектор.
— Что случилось?
Вуд оглянулся первым.
— Инспектор, вы… не закрыли дверь?
— Вот миссис Митчем, язык без костей! — размахивая руками, воскликнула Кензи. И в недоумении обнаружила вдруг, что трепыхается в объятиях
— Ты в истерике.
— Ой, и что в том удивительного?.. Пусти же!
Инспектор был неумолим. Идиот! Кензи хотела топнуть его по сапогу, но он вовремя убрал ногу.
— Бретт не опасен, — отозвался Вуд. — Не переживай, Кен. Я приведу Дору.
Он вышел, а Кензи толкнула все еще удерживающего ее инспектора в грудь.
— Пустите!
— Что ты сделаешь? Вуд приведет твою леди Блер. Кензи, тебе бы успокоиться…
Она вдруг расплакалась у него на плече. Снова.
— Успокоишься тут… Вся жизнь как акробат на канате. Лондон, репутация, убийства, опекунство и поиски работы, вы еще с этой дурацкой «невестой»…
— Это не я начал. А что за поиски работы? Ты разве не получаешь жалованье гувернантки? Его недостаточно?..
— Миссис Блер хочет передать мне права на опеку над Дорой. И чтобы я… работала, заботилась о ней…
Кензи всхлипнула. Инспектор покопался в карманах левой рукой, нашел платок, неловко вытер ей щеки. И Мун не отстранилась.
— А тебе это нужно?
Когда они перешли на «ты»?.. Кензи даже не пришло в голову возмутиться, хотя в любой другой ситуации…
— Конечно, нужно… Ты хоть представляешь, каково это — когда ты совсем один? Как Дора? Я хочу, чтобы она жила, по-настоящему, как… joue de vivre, знаешь? А дала себя похоронить под кодексом чести миссис Блер, и если это — возможность… Разве есть у меня моральное право поступить иначе?.. Это… как нечто, что невозможно, немыслимо, как… — она поискала подходящего слова и не нашла. — Но воспитывать ее — сплошная мигрень, и вдруг у меня не получится?..
— Дору никто не мог бы похоронить, — рассмеялся Дьюхарст, проводя рукой по ее растрепавшимся волосам. На них осталась мука. И на его мундире — тоже. Ерунда. — Думаю, даже могильщики. И у тебя получится. Непременно. У тебя все получается, Кензи.
Но шотландка вдруг замерла.
— Погоди, — сказала она внезапно спокойным голосом, что совсем не вязался с заплаканным лицом. Отстранилась. И глядя в стену с красными цветочками поверх смятых их объятиями хризантем, спросила: — В послании убийца потребовал не называть его «мясником» в газетах и книгах?
— Да, но…
— Я как раз думала об этом… Вуд писал в газете, а Лори — в книге.
— Кензи, я не сказал при Доре… Третья убитая — Лорелея.
Кензи кивала, как китайский болванчик. Ничего удивительного. Все вписывается в неожиданно простой ответ…
— Он замкнул круг… Потому и сжег… Пепел и розовые лепестки… Три рукописи были у вас. Он сжег последнюю. Свою.
Дьюхарст отпустил девушку и схватился за пояс.
— Какой дом?
«Розовый убийца» не
* * *
— Где она?!
Ворвавшийся сквозь сорванную с петель дверь инспектор был любимым воспоминанием Миранды Митчем той осени. Из своего окна она достаточно хорошо видела, как этот бравый слуга закона, жених благопристойной мисс Мун наставил пистолет на распутника в доме напротив.
Распутник был в халате, держался за сердце и стену, правая рука его была перевязана бинтом, а горло шарфом — в театральный бинокль со старых времен было видно все. Так она и знала! Шляться по ночам в ливень — всегда этим заканчивается, да и божье возмездие всегда приходит в наименее ожидаемый момент.
Кензи цеплялась за плечо инспектора.
— Где Дора?
Александр Бретт беспомощно кашлял в кулак.
— Господа… вы кто?
— Полиция, — широко расставив ноги, инспектор продолжал целиться. — И это — мой ответ вам на выдвинутые требования.
— Требования?.. Вы о чем?
Бретта скрутил кашель, и, не успел он отойти от приступа — инспектор тоже его скрутил. На полу. Миссис Митчем была в восторге.
— Мы опубликуем ее рукопись, копии — в Скотленд-ярде, — сказала Кензи.
И тогда Бретт себя выдал. Забарахтался под инспектором, пытаясь вырваться, и ему почти удалось, но Дьюхарст защелкнул на его запястьях ледяные наручники.
— Тогда попрощайтесь с Дорой, — прошипел он совсем иным голосом.
И захохотал, перемежая смех с кашлем. Инспектор встряхнул «розового убийцу» — тот, кажется, был в лихорадке:
— Хорошо, а если я дам слово, что их сожгу?..
Бретт кашлянул еще раз и помотал головой.
— Ой, смотри, Вуд, а дверь-то открыта… — раздался вдруг детский голосок с крыльца. — Кензи, инспектор?.. А что вы тут делаете?..
Кензи сползла по стеночке.
— В общем… — пробормотал инспектор, — все равно романчик дурноват для издания, вы правы… Но убивать за это того не стоило. Подъем. Кензи, оставишь говядины для меня? Я вернусь.
* * *
Миссис Митчем была счастлива, что напросилась к Кензи и Дороти. Девочка Блера оказалась душкой несмотря на отсутствие манер, кузен Мун — очаровашкой, да еще и работает в «Таймс», инспектор же, воротившийся после ареста как раз к раздаче блюд — и вовсе героем девичьих грез.
— А главное — как вы на него набросились… Я и в театре не видела такого яркого зрелища.
Кензи сначала стеснялась соседки, но когда Дороти сболтнула про пари и расследование, миссис Митчем поняла: эти двое просто обязаны остаться ее соседями. А если будет и вот этот третий однажды с ними вместе… Для этого стоит сделать все!
Вскоре любопытная женщина выпытала все, чего ей не хватало для полной картины. Александр Бретт, их сосед-распутник — «розовый убийца»! Ну да, такому на роду просто написано.