Тоомас Нипернаади
Шрифт:
– Локи, ты все же пришла!
– радуется он, завидев сидящую на плоту девушку. Она укуталась в платок и сложила перед собой узелки. В темноте Нипернаади на ощупь высвобождает плот и выталкивает его на середину течения.
В черном небе светятся редкие звезды. Стремительно проносятся мимо деревья и кусты. Какая-то напуганная птица взлетает с луга и, жутко ухая, скрывается в лесной чаще. Нипернаади стоит на плоту, ведя его, как корабль. На поворотах он бежит то вперед, то назад и багром направляет плот.
Потом садится рядом с девушкой и берет ее руки в свои.
– Почему ты такая грустная, ни словечка
– озабочено спрашивает он.
– И руки у тебя сегодня такие холодные, окоченевшие — как будто незнакомые. Смотри, смотри, звезда упала, длинный огненный хвост протянулся по черному небу, словно дракон. Это к добру, малышка Локи, звезды всегда падают к добру. Слышишь, как шумит в ночной тиши вода, ты ведь не боишься? Как мне развеселить тебя, что тебе рассказать, чтобы твои черные думы развеялись, как тучи? Ах, Локи, радуйся, кричи, жизнь встает перед нами, как волшебная сказка! А хочешь, я сыграю тебе на каннеле и спою о рыцаре, которого звали Синяя Борода, и его семи женах? Ты молчишь, мне стало страшно с тобой.
– Что я должна сказать тебе?
– тихо подсмеиваясь спросила девушка.
Нипернаади прислушался, отпустил руки и разочарованно произнес:
– Даже голос у тебя сегодня какой-то чужой, никогда он не был так сух. Локи, скажи мне, что с тобой?
Девушка стянула с головы платок, повернулась к парню и засмеялась.
– А я не Локи!
– сказала она.
– Малль! Малль!
– вскричал Нипернаади и подскочил.
– Какой дьявол занес тебя ко мне на плот? Назад, немедленно назад!
Он схватил багор и стал править к берегу.
Малль встала, подошла к Нипернаади и тоном не допускающим возражений, произнесла:
– Брось дурачиться, плотогон! Тебе нет никакого смысла бежать обратно. Да и куда ты поедешь с той девчонкой, что выросла в лесу? Или думаешь сам поселится в лесу и похоронить себя в этом болоте? Ты похож на свои разговоры, а они у тебя неспокойные, мечутся то туда, то сюда. Ты и одного лета там не выдержишь: первую неделю будешь петь и веселиться, на вторую загрустишь, а на третью почувствуешь, как Локи тяжелым камнем давит тебе на сердце. Вот ты какой, плотогон!
Когда Нипернаади отбросил багор в сторону, девушка подошла совсем близко и умоляюще произнесла:
– Возьми меня с собой, Нипернаади, на год, на неделю, хоть на одну-единственную ночь! Чем я хуже Локи?
Нипернаади бросился на плот ничком.
– Локи, Локи!
– всхлипывая, шептал он, как безумный.
– Локи не для тебя!
– зло отрезала Малль.
– Это я запретила ей ехать с тобой и объяснила, что ты обманщик!
Нипернаади встал, закинул каннель за плечо и, когда на повороте плот подошел близко к берегу, прыгнул на сушу. Не говоря ни слова, серьезный и мрачный, он вытолкнул плот с девушкой на середину течения.
– Помогите, помогите!
– закричала испуганная девушка.
Плот быстро несло по течению.
Тоомас Нипернаади
Напевая и посвистывая он шел по пыльному тракту.
Ночевал он в лесу, на берегу озера или в излучине реки, с восходом солнца затаптывал костровище, раскидывал тлеющие головка и снова шагал вперед. Шел он не спеша, не имел никакой цели и был весьма
Был он высок, худощав, большие глаза лучились весельем, а называл он себя Тоомас Нипернаади. Отвечая на расспросы любопытных, широко улыбался и говорил, что, вот, решил попутешествовать, посмотреть, где, собственно, земля кончается. Притомившись, садился у дороги, играл на каннеле и пел, правда, голос был скрипуч и некрасив. Потом вставал и долго вглядывался в лежащие перед ним окрестности. Пересохшие нивы пылили, далеко на горизонте с горящего болота поднимались клубы желтоватого дыма. Леса синели в жарком мареве.
Случилось в это самое время помереть хозяйке хутора Кроотузе вдове Лийз, по покойному мужу Ныгикикас. А было это так, что пастух Янка, прикорнув после обеда у плиты, вдруг услыхал непонятный хрип и, приоткрыв сонные глаза, увидал последнюю схватку хозяйки со смертью. Дрожа от испуга, он не мог отвести от нее глаз, но когда вдруг хозяйка содрогнулась и подбородок ее беспомощно отвис, Янку словно ветром вынесло во двор.
– Нечистый хозяйку прибрал!
– завопил он, распираемый чувством безмерной радости и свободы.
Трое мужчин, сыновья покойной, валявшиеся на траве с разинутыми ртами, разом уселись и испуганно уставились друг на друга.
– Что сказал этот шкет?
– наконец спросил старший сын.
Они ждали материнской смерти со дня на день, не смея подступиться к ее постели. Все подсылали пастуха в дом — поглядеть, что там больная, чем занята. Пастух смотрел, прикидывал, а потом угрюмо и безнадежно сообщал, что ничего хорошего ждать не приходится — эта здоровячка еще не скоро покинет мир. И сыновья опять ложились на траву, глядели на облака, позевывали, изводясь в ожидании известий получше.
Матери они боялись пуще смерти — характером покойная отличалась суровым, она частенько охаживала тяжелым кулаком непослушных сыновей. Да и что оставалось ей делать, ежели хуторские угодья были заброшены, хлеб неубран, скот неухожен, а сыновья коротали дни то на охоте в лесу, то на рыбалке на озере, а то и на гуляньях, пыряя врагов ножичками. Хуторской работы они чурались, ленивы были и драчливы. От отца покойного, церковного старосты, чья жизнь износилась на дороге между домом и церковью, кроме лени, наследовали они позаимствованные из библии имена: старший в часть святого Петра был наречен Пеэтрусом, средний в честь Павла — Паулусом, а младший в честь Ионафана Ионатаном.
– «Спасайся, кто может, сыны Израилевы грядут во всей своей силе и могуществе!» - вопили деревенские мальчишки, завидев братьев. Волей-неволей приходилось им для защиты своей чести хватать дубины и ножи. И после этого можно было с полным правом неделями залечивать раны: где-нибудь на чердаке, подальше от материнского ока, вздыхать, охать и бить баклуши. Тогда Янка становился их единственной надеждой и опорой — таскал им в убежище хлеб и мясо. Но горе было сыновьям, если мать находила их, - вся деревня ходуном ходила от сыновних воплей и материнской брани. Так и приходилось хозяйке управляться на хуторе самой или же нанимать батраков.