Тоомас Нипернаади
Шрифт:
Она хотела было пойти к Марет, уже даже ступила на порог, но Марет крикнула:
– Нет, нет, не подпускайте ко мне эту женщину, не пускайте ко мне! Я ненавижу ее, изо всех сил ненавижу ее и ее мужа!
Она плакала, смеялась, расшвыривала по комнате подушки и одеяла.
– А счастье было совсем рядом!
– кричала она сквозь слезы и смех.
– А счастье было совсем рядом!
– повторяла она, едва не в истерике.
Госпожа поспешно вернулась на место, испуганно присела на лавку.
– Я и правда не знаю, что делать, - сказала
– Может, компресс поможет или горячая бутылка?
– Ничего страшного, - важно сказал Яанус Роог.
– Это Марет, дочь Симона Ваа и моя невеста. Она очень взбалмошная девушка, иногда с ней такое бывает. Но это быстро проходит, особенно когда я сам с ней поговорю. Тогда она улыбается и дурное настроение как рукой сняло. Так оно бывает с этой девушкой.
Он зашел в заднюю комнату и закрыл за собой деверь. Оттуда долго доносился отечески спокойный голос Яануса и всхлипы Марет. Госпожа слушала молча, прислушивался и старый рыбак. И оба они облегченно вздохнули, когда голос Яануса окреп, стал мужественнее и веселее, а всхлипы Марет постепенно слабели и угасали, как отгоревший костер.
– Если великий Бог пожелает, - торжественно сказал старый рыбак, бросая трубку на стол и складывая руки, - все еще кончится хорошо. Я уже давно хотел этого крепкого парня в зятья, и теперь все к тому клонится. Яанус Роог — работник лучше не пожелаешь, у него даже несколько крон отложено, и я так думаю, что весной здесь будет веселая путина. И если верные приметы не обманывают, то и улов будет на славу. О боже, тогда опять будет и хлеб, и здоровье, и радость!
– Дай-то Бог, дай-то Бог!
– растроганно произнесла госпожа и прикоснулась белым пальчиком к глазам.
Да, дай-то Бог, - повторил старый рыбак, взял со стола трубку и дрожащими руками раскурил.
Вдруг дверь открылась и в комнату вошел Нипернаади. Он оторопело остановился, не в силах вымолить ни слова.
– Боже ты мой, - воскликнула госпожа и радостно кинулась к нему, - до чего дик, до чего грязен!
Она толкала его, осматривала спереди и сзади, смеялась, повизгивала, радуясь.
– Ну и костюм на тебе, - восклицала она, - а сапоги, боже мой — все десять пальцев наружу, как мышата! И постарел, господи, даже седые волоски появились на висках. Наверное, и это лето было щедрым на события? Но ты мне, конечно же, ничего об этом не расскажешь, да?
– Где Марет?
– расстроенно спросил Нипернаади у рыбака.
– Она уже видела мою жену?
– Да что такое у тебя с этой девушкой?
– спросила госпожа.
– Как только она услыхала, что ты женат, тут же с криками бросилась в другу комнату и зарыдала. У тебя с ней что-нибудь было, она влюбилась в тебя? Хорошо еще, что тут был ее жених, он поспешил к ней и девушка быстро успокоилась. Очень милый парень, я встретила его в Сирвасте, это он меня сюда проводил.
– Так-с!
– произнес Нипернаади, провел рукой по лбу, сделал пару шагов к двери Марет, но тут же вернулся обратно.
– Знаешь, - сказала
– Ладно, - оборвал ее Нипернаади, - я ничего не хочу об этом слышать. Ты же знаешь, лето — мое.
Госпожа умолкла, тень скользнула по ее лицу, но потом она опять улыбнулась.
Нипернаади сел на лавку и взял сумочку жены.
– На, дорогой друг, - сказал он, протягивая рыбку деньги, - возьми не как плату, а как небольшой подарок. Зима впереди долгая, и может случиться черный день, когда припасы кончатся.
– Нет, нет, - ворчливо возразил старый рыбак.
– Ты уже достаточно помог нам, весь твой заработок за погрузку леса остался в нашей лачуге. Я больше не возьму, да мне и не нужно больше. Теперь снова все будет хорошо, а Бог даст, скоро и свадьбу сыграем. Теперь-то все ничего, теперь Яанус скоро переберется к нам, и тогда всю бедность и скудность как рукой снимет.
– Это наверняка?
– с сомнением спросил Нипернаади.
– Да, наверное, - засмеялся рыбак, - наверное, так и будет. Если приметы не обманывают, все еще пойдет хорошо.
Нипернаади сунул деньги рыбаку в ладонь, пожал ему руку и сказал:
– Тогда купи ей что-нибудь к свадьбе.
Вдруг дверь открылась и на пороге появилась Марет. С красными от слез глазами, она испуганно и застенчиво смотрела на Нипернаади.
– До чего ты теперь чужой!
– с удивлением воскликнула она.
– Таким я не могла тебя вообразить даже во сне.
– Таким я ничего и не стою, - сказал Нипернаади грустно.
– Теперь ты видишь оборотную сторону Тоомаса Нипернаади, ту нервическую старую деву, которая еще никогда в жизни не видела парня. И с этих пор у нее начнется ломота в костях, она будет хныкать и стенать, нет, милая Марет, такой муж не для тебя.
– Не для меня!
– беззвучно отозвалась Марет.
– Увы, - вздохнул Нипернаади.
– Но теперь ты сама увидела мою Катарину Йе, так ведь? И рука у нее твердая, и скрутит меня обручами, как бочку, и заставит меня под кнутом возить телегу.
– Ну, это не совсем так, - вставила Ингрид.
– Да, да, - сказал Нипернаади, словно разговаривая с самим собой, и вздохнул.
– Брак натягивает обручи, неважно, каким бы этот брак ни был. И если я когда-нибудь попаду сюда снова, и ты, дорогая Марет, будешь обручена...
– Не пойти ли нам уже?
– в нетерпении сказала госпожа.
– Так мы и правда не успеем на поезд!
– Помолчи, пожалуйста, - сказал Нипернаади, - осталось еще два кратких мгновения моего лета, и они мои. Видишь — на берегу чернеют два пятна, еще не всю землю запорошило снегом. Я твой, только когда всю землю скроет белый ковер.