Топ-модель

Валяев Сергей

Потом приехал Стахов, и я попрощалась со всеми. Мне пожелали счастливого полета. И мы остались одни, я и мой любимый. Он говорил какие-то глупости и тоже шутил.

Когда наш джип вырвался на скоростную трассу, я поинтересовалась:

сколько до отлета самолета?

– Не волнуйся, Маша, - радостно ответил Алекс.
– Мы с запасом. Я в этом смысле очень предусмотрительный, мало ли что на дороге...

– Да, мало ли что, - согласилась я.

И когда услышала знакомый напряженный гул самолетов, попросила водителя притормозить внедорожник на обочине.

– Зачем?
– удивился.

– Хочу попрощаться, - и указала на поле за небольшим перелеском. Видишь, там стог сена...

– Вижу. И что?

– Пошли туда.

– Маша?

– Я так хочу.

– Ну, родная, с тобой не соскучишься, - выходил из машины.
– Опоздаем?

– Постараемся не делать этого, - и принялась спускаться в заросшую травой канаву

– Минуточку, - помогал, протянув руку.
– Никогда не подозревал, что ты такая романтическая... особа...

– Какая есть, милый.

По-моему, охотник на людей, как и все мужчины, не понимал до конца, что от него пытается добиться женщина, в данном случае, молодая девушка.

Мы прошли по теплому перелеску - там пели летние невидимые птицы. Потом

вышли на поле, от него исходил природный, дурманящий дух вечной жизни. Солнце пылало в чистом зените, лишь несколько облаков...

Я обняла за талию своего спутника, а он - мою, и так мы шли-шли спотыкающимся шагом, приближаясь к стогу нового сена.

– Маша, понимаешь, что делаешь?
– спросил меня, когда наконец понял в чем дело.

– Я хочу быть женщиной, - ответила.
– И я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной.

– Ты сумасшедшая?

– Чуть, - улыбнулась.
– Я люблю тебя. Но больше себя.

– Маша, - терялся.

– Прекрати, - сказала я.
– Прояви мужество и отвагу!

– О, Боги!

– Они не помогут, - и резкой подсечкой завалила любимого в стог сена.

И плывет над нами синь неба. И в ней, как в море, плывем мы. Потому, что небо - это море. И пока есть море - есть я. И я буду счастлива, как счастливо море во время прилива.

Этот великолепный торжественный пафос - ссаживает сухопутная, пыльная, как правда, корова. У неё гнутые рога и трудолюбивое вымя до самой до стерни. Красивыми влажными глазами глядит она на нас, людей, копошащихся в сене. Потом, шумно вздохнув, продолжает свой путь: должно быть, это её стог сена? Прости, бурена, говорю ей, и пойми...