Топ-модель

Вечная Ольга

— Сегодня не ходи больше одна. Даже если по работе будут заставлять. Уберешься, и в каюту до утра.

Внутри взрывается миллион вопросов, которые тают на языке. Я сглатываю и киваю.

Мы вместе поднимаемся на верхнюю палубу, где работают обогреватели и намного теплее.

— А вот и ты! Макс, да твою мать, я обыскался! — кричит жених. — Мы тосты двигаем, свадьбу репетируем, а свидетеля нет!

— Ему Олеся позвонила, я же сказала, — подхватывает невеста. — Я бы на ее месте уже на вертолете

сюда вылетела, после случившегося.

— Всё, давайте уже последний тост и отдыхать! Я пиздец устал. Кто у нас остался? — оглядывает гостей Георгий.

Они бурно радуются Максиму, меня никто не замечает, но это и к лучшему: и без того много внимания.

У всех , кроме Максима, в руках стаканы с напитками. Срываюсь с места и спешу к бару, но когда возвращаюсь с виски, — а он пьет именно виски, — Максим уже держит напиток. Кто-то меня опередил?

Лев Васильевич стоит неподалеку с микрофоном и рассказывает тост. Долго рассказывает. Какую-то притчу, на которую к четырем утра ни у кого нет сил. Поначалу слушают с улыбкой, затем лица становятся кислыми.

Гости перекладывают бокалы из руки в руку, мы с девочками переминаемся с ноги на ногу. Спать! Так сильно хочется спать! Они сейчас уйдут, а нам еще мыть и чистить. Ну же, скорее!

— …Поэтому за молодых до дна! — наконец кричит Лев Васильевич и пьет.

Все с радостью следуют его примеру. Максим тоже осушает свой стакан до дна. Музыку выключают, и народ начинает расходиться по каютам, а мы принимаемся за уборку.

Краем глаза я замечаю, что рядом с Максимом идет та самая эффектная танцовщица, смеется, касается его руки.

Нда.

Поджимаю губы. Ну вот, а говорил, что все танцовщицы одинаково красивы и ему по фигу.

Значит, не одинаково. Или не по фигу. Сегодня он спас двух человек, у него откат. Мой отец пил, но он алкоголик. Максим хочет других радостей. Ну и пусть. Заслужил, наверное.

Я остервенело оттираю стол, когда слышу, как меня окликают:

— Аня! Анют, подойди.

Даже голову поднимать необязательно, чтобы понять кто. За вечер я запомнила и голос, и интонации. Передергивает.

Лев Васильевич о чем-то говорил с женихом, но прервался, чтобы меня подозвать.

Вопросительно смотрю. Глаза слипаются, приходится постараться, чтобы не нагрубить.

— Шампанское, — произносит он. — Принеси бутылочку, зайчик.

Ар-р-р. Слушаюсь. Но едва собираюсь вернуться к работе, Лев пихает бокал под нос.

— Выпей с нами, Анют.

— Спасибо, я не пью.

— Жора, разреши девушке выпить, — улыбается Лев Васильевич. — Она весь день носится, как та белка из мультика.

— Я правда не пью алкоголь совсем. И я на работе...

— Можно, — пьяно и добродушно улыбается жених. — Бокальчик еще никому не повредил, а вы и правда молодцы сегодня.

Накину всем премию за праздник, отработали как надо.

— Очень приятно, я передам Стасу. То есть Станиславу Олеговичу.

Лев Васильевич вручает бокал, я нерешительно замираю, но Жора одобрительно качает головой. Мы втроем чокаемся.

— Не волнуйся ты так, всё в порядке, — отмахивается Жора. — Молодцы! Все! — кричит. — Все молодцы! А я уже едва стою. Бля... — Он действительно чуть не падает, вовремя опирается о перила. — Простите, поползу-ка я к своей Мари спать. Завтрак не раньше десяти.

Киваю.

Мужчины выпивают шампанское залпом, я же делаю пару глотков. Пузырьки приятно лопаются на языке.

Георгий уходит, а я... глубоко вздыхаю. Долгий такой день, стресс, да не один. Делаю еще глоточек, потом еще один. Ударяет в нос, и я морщусь.

Лева Васильевич смеется:

— Пей, вкуснятина моя.

— Что?

— До дна. За Жору и Машу.

— Больше не хочу, спасибо. Ладно, последний.

Делаю еще глоток, смакую на языке. Лев придерживает бокал, заставляя выпить больше.

— До дна. Давай-давай.

С трудом отстраняюсь.

— Иначе придется выливать. Кто мне сказал, что переводить продукты вредно?

— Спасибо. Я... куплю, если нужно.

В этот момент бокал из рук буквально вырывают. Я впадаю в панику, думая, что это Стас и мне капец!

Но передо мной вовсе не Стас, а цыган-пакистанец. Выглядит он правда... как-то не так. Ненормально. Или у меня от усталости голова кружится? Ох! Хватаюсь за ближайший столик.

— Ты чего не спишь? — бросает Лев.

— Не знаю. Пиздец. Дурно стало, пить захотел, а воды нет в каюте. Не против? — бросает мне.

Не успеваю кивнуть, как Максим осушает мой бокал.

— Морская болезнь? — язвит Лев. — Бывает.

— Возможно. Странно, я всю юность в спортшколе по плаванию...

— Ну уже не юность, Макс.

— Наверное.

Он чуть покачивается и смотрит на меня, глаза его при этом еще сильнее темнеют... Или это зрачки расширяются? Морозец пробегает по коже. Максим какой-то жуткий. Дикий на вид. Интуиция трубит спасаться. Волоски дыбом поднимаются. Но алкоголь, видимо, уже успел всосаться в кровь, колени слабеют.

Через вдох кидает в жар, да так, что, стыдно признаться, подмышки обильно потеют прямо при мужчинах.

Пересыхает в горле. Я остро жалею, что мой бокал пуст. Пить хочется невыносимо!

— Пошли провожу. — Максим бесцеремонно приобнимает за плечи.

Он другой. Другой!

Будто не этот мужчина полчаса назад бережно накинул на меня плед и галантно извинялся. Все его воспитание морским ветром сдуло!

— Вообще-то мы с девушкой общаемся. — В голосе Льва проскальзывает металл.