Топить в вине бушующее пламя печали 2.0
Шрифт:
Шэн Линъюань взял лежавший неподалеку маркер, с трудом открыл его и неловко написал на одном из листов: «Бесчестный».
Даже если им удастся всю жизнь провести вместе, что это будет? И как быть с упрямством инструментальных духов?
В конце пути каждого живого человека ждет могила. Когда придет время, согласится ли клинок вечность провести в одиночестве?
И что делать, если им не суждено состариться вместе?
Маркер засох. Шэн Линъюань подсознательно поискал чернила, но так и не смог их найти. Решив, что с этой штукой слишком много хлопот, Его Величество цокнул языком и приказал черному туману проникнуть
Одновременно с этим он безжалостно всадил в Сюань Цзи еще один нож: «Никакой сдержанности».
Инструментальных духов насильно заключали в оружие. Это было поистине страшно. Ни разу не испытав боли от «создания меча», люди и представить себе не могли, что чувствовал клинок, превращаясь в «инструментального духа». В прошлом дух меча иногда являлся Его Величеству во снах. «Отпусти меня», — холодно говорил он. Но каждый раз видя его, Шэн Линъюань чувствовал себя счастливым. Ему казалось, что дух меча все еще жив. Просто он, наконец, оторвался от клинка и стал свободным. Неудивительно, что он больше не хотел возвращаться к нему. Думая об этом, молодой император понимал, почему этот бессердечный дух меча никогда его не навещал. Всю свою жизнь он лгал самому себе, находя в этом хоть какое-то утешение. И лишь успокоившись, он снова мог заснуть, благодаря витавшему в воздухе аромату благовоний.
Закончив писать, Шэн Линъюань, наконец, поднял глаза на Сюань Цзи. Он был спокоен, будто никогда в жизни не испытывал ни печали, ни радости.
Он ловил каждый лучик света, отражавшийся в глазах Сюань Цзи, желая сохранить их у себя настолько, насколько это возможно... Его Величеству казалось, что вскоре Сяо Цзи больше не захочет обращать на него внимание.
«Как постыдно, — Шэн Линъюань ничего не знал о человеческих чувствах и продолжал безжалостно комментировать, — что в этом достойного?»
Теперь у Сяо Цзи были крылья, и Шэн Линъюаню больше не о чем было волноваться. Они больше не подростки. Он обманывал себя, пытаясь сохранить дистанцию и самообладание. Но теперь, пусть Сюань Цзи улетит... улетит подальше.
«Человек и меч. Каждому из них уготованы разные дороги. Разве это не абсурд? Тебе ведь не жалко Янь Цюшаня. А мне слишком нравится мое уникальное искусство ковки золота. Нет нужды терять такие хорошие материалы. Я отыщу смысл в жертвенных письменах этой маленькой змеи. Не стоит со мной ссориться, лучше будь послушным».
С этой мыслью Шэн Линъюань опустил голову, отложил в сторону дюжину листов с жертвенными надписями, закрыл глаза и погрузился в созерцание, оборвав все связи с внешним миром... Наконец, избавив Сяо Цзи от необходимости притворяться и сдерживать себя.
Глава 100
— Хорошо быть долгожителем. Если живя восемьсот лет, каждый день получать по медяку, любой дурак сможет накопить несметные... Нет, несметнейшие богатства!
Собрав ревербераторы, Отдел восстановления устремился за колонной служебных машин, а следом за ними, в самом конце шеренги, поплелись и остальные логисты.
Сотрудники отдела реставрации древних книг погрузили свои вещи в отдельный автомобиль и уже собирались тронуться с места, как вдруг мимо проехал белый минивэн. Директор Хуан опустил стекло и высунулся наружу:
— Доктор Ван, вы слишком стары для
Доктор Ван был не из тех, кто делил со своими солдатами и горести, и радости. Он без раздумий принял предложение и, вытянув свою тонкую длинную шею, мелкими шажками выбрался из машины, чтобы тут же пересесть в другую. Усевшись, он поднял стекло и, широко улыбнувшись, демонстрируя коллегам ряд крупных зубов, помахал им на прощание рукой.
— Вам что, не предоставили отдельный транспорт? — вежливо осведомился директор Хуан, вежливо придерживая трость старого доктора. — Почему вы оказались в самом хвосте, почему теснитесь с молодежью?
В этот раз доктор Ван отреагировал быстрее, чем обычно. В последние пару дней старик был так увлечен работой, что это, казалось, только усугубило его тугоухость. Под шум автомобильного двигателя он придвинулся ближе к директору Хуану и, повысив голос, сказал:
— Какой-какой бисквит? Нет, я сыт, я хорошо позавтракал!
Директор Хуан сконфуженно замолчал.
— С возрастом, чтобы наесться, приходится делить прием пищи на семь частей, — сказал доктор Ван. Обрисовав в воздухе семерку, он указал на округлый живот директора Хуана и протяжно вздохнул.
— Этот человек уже стар, он больше не может бездумно набивать брюхо, нужно следить за своим здоровьем!
— Ох... ладно, — беспомощно произнес директор Хуан. — Впереди долгий путь. Вы можете отдохнуть, я помогу откинуть сиденье.
— А? Что ты сказал? — переспросил доктор Ван.
Стараясь успокоиться, директор Хуан принялся вспоминать основы медитации.
— Я сказал вам отдыхать! — не выдержав, прорычал он. — А когда вы проснетесь, мы уже прибудем в Главное управление… кхе-кхе!
Директор Хуан закашлялся, едва не охрипнув от крика.
Бросив взгляд в зеркало заднего вида, водитель посмотрел на двух стариков, вразнобой исполнявших старые песни, и закатил глаза.
Водитель директора Хуана тоже был обычным человеком. Все звали его «младший Сунь». Он поступил на службу одновременно со своим начальником. Ему было слегка за тридцать, и каждый раз, когда он улыбался, можно было заметить пару небольших клыков. Младший Сунь почти не разговаривал, многим он казался немым, но при этом обладал неплохими психологическими качествами. Не важно, что за хвостатые твари рассекали небеса и ползали под землей, он всегда оставался невозмутимым. Но каждый раз, когда директор Хуан собирался в Управление, младший Сунь начинал вести себя странно. Ему нужно было срочно помыть машину, заправиться или съездить на техобслуживание. У него всегда находились какие-то дела и он никогда не задерживался на территории Главного управления. Но если директору Хуану нужен был транспорт, его водитель был тут как тут.
Мельком глянув назад, младший Сунь медленно перестроился в соседний ряд. Теперь он полностью сосредоточился на дороге, изредка поглядывая налево, в боковое зеркало. Стоило ему отвернуться, как лежавший в полудреме доктор Ван открыл глаза и, приподнявшись, выплюнул изо рта странный пузырек. Пузырек тут же разросся до невероятных размеров, превратившись в полупрозрачную водяную завесу и, менее чем за секунду, окутал директора Хуана. Но на этом завеса не остановилась. Просочившись наружу, она аккуратно обернула собой весь автомобиль, отделив сидевших внутри пассажиров от внешнего мира.