Тополята
Шрифт:
Дед-Сергей, покряхтывая, устроился у кирпичной стены.
– В прежние времена здесь берега были усыпаны загорелой ребятней, – вспомнил он.
– Ага! – подтвердил Тенька, стряхивая штаны и рубашку. – Анна Евсеевна рассказывала, как она плавала на плоту с пацанами… – И с разбега плюхнулся в воду…
Песни давних лет
В этом году купался Тенька первый раз. Несмотря на жару, вода вовсе не казалась прогретой. По крайней мере, не «как молоко
Да, когда они с отцом два года назад купались на дальнем пляже Верх-Сарайского озера, на полуострове Болтун, рядом с которым были широкие отмели, поросшие рогозом. Здесь, у Косы, рогоза не было, но Теньке вдруг показалось, что он чувствует сладковатый запах узких листьев.
«Папа, давай наломаем стебли с головками! Будут копья!..»
Они нарвали десяток упругих стержней с тяжелыми бархатными наконечниками, начали метать их друг в друга. Тенька попал отцу в живот, папа согнулся, сделал вид, что пробит насквозь, свалился на песок, дрыгнул ногами и замер. Тенька малость испугался:
– Папа, ты чего?..
Отец ухватил его в охапку, зашел в озеро по пояс и кинул завизжавшего Теньку в воду…
Неужели такое когда-то в самом деле было?..
Случались такие веселые моменты нечасто. Отец пропадал на работе. Жил отгороженный от всех своими заботами. Бывало, что Тенька сутками не видел его, а если и видел, то усталого и молчаливого… Но ведь случалось и хорошее! В зоопарк ходили, в лес ездили вместе с мамой, устраивали борьбу на ковре. Отец рассказывал про самолеты, про парашютные прыжки…
– Первый раз жутковато перед прыжком. А потом привыкаешь…
– А почему жутковато?
– Ну, высота же…
– А я не боюсь высоты.
– Знаю. Ты герой…
Тенька любил отца? Да, в те времена любил. Но маму любил больше. То есть иначе. Он просто был ее частичкой. И после того что случилось, отец сделался не своим. Злость и обида скоро стерлись, но осталось колючее опасение, словно в отце затаилась угроза. Не сильная, но постоянная…
Недавно, в последний день школьной поры, Тенька встретил отца на улице. Шел с выпускного утренника и вдруг услышал знакомый хрипловатый голос:
– Эй, Степан Васильич… Притормози…
Отец стоял на краю тротуара – высокий, с провалившимися щеками, с глубоко сидящими глазами под светлыми кустиками бровей. В серой рубашке с погончиками.
Тенька встал и напрягся. Ну, не убегать же…
– Здравствуй, – сказал отец.
– Здравствуй, – сказал Тенька, глядя на его коричневые башмаки.
– Судя
– Да…
Краем глаза Тенька видел на асфальте свою тень (Тень-Теньку), и она готова была рвануться в сторону.
– Ну и как? – спросил Василий Михайлович Ресницын.
Тенька быстро глянул ему в лицо. Вернее, на подбородок.
– Что «как»?
– Какие оценки?
Тенька шевельнул плечами.
– Всякие…
– Небось троечки? – Это он без упрека, весело даже: дело, мол, поправимое.
– Ага. По математике и пению…
– По пению-то за что? Вроде бы ты голосистый малый…
Тенька опять повел плечом.
Отец скользнул по нему взглядом.
– Я вижу, носишь мой подарок…
– Ношу… – выдохнул Тенька. Мол, куда девать-то, не выбрасывать же…
– Похоже, что впору…
– Нормально, – сказал Тенька и колупнул кроссовкой асфальт.
– А я приехал по делам, в Управление, и решил: дай пройду мимо школы, вдруг увижу Степана. И вот, повезло…
Тенька промолчал. Отец тоже помолчал и спросил:
– Что будешь делать летом?
– Не знаю… Книжки читать. Маме помогать на вахте… Может, лодку с Виталей и с пацанами построим…
– Он по-прежнему опекает мелкое население?
Слово «опекает» царапнуло, напомнило слово «Опека».
– Не опекает, а помогает по-всякому…
– Слушай, а может, приедешь в Светлокаменск? Хоть на недельку…
– Зачем? – сказал Тенька в сторону…
– Ну… погуляем вдвоем. Свожу на аэродром, прокачу на самолете.
– Нет. Страшно, – заявил Тенька с еле заметной насмешкой.
– Но ты же не боишься высоты.
– Я не высоты, а что будет укачивать…
– С чего ты взял? Ведь ни разу еще не пробовал!
– Вот и не хочу… Лучше я здесь, на велике…
– Разве он у тебя есть?
– Ребята дают покататься…
– Слушай, хочешь пришлю велосипед? В точности по твоему росту.
– Не-а. Тут есть… Шурик Черепанов. Мы с ним вдвоем на одном. Привыкли…
– А ты кремешок…
– Чево? – сказал Тенька.
– Ничего. Так… Ну, почему ты не хочешь ко мне в гости? Хоть на пару дней!
«Потому что ты изменник. Бросил маму в самые трудные дни…» Но сказать это было все равно что протолкнуться сквозь непролазную репейную чащу. И Тенька проговорил:
– Тебе, наверно, и без меня не скучно… с тем, кто у тебя там…
Отец не рассердился. Только плечи обмякли, руки повисли, длинные такие…
– Не мели чепуху. Я живу один…
«Ну, так тебе и надо…»
Но Тенька не сказал и этого. Не потому, что испугался. А потому, что вдруг почуял: это будет вроде как нечестный удар. Может, и правда отец живет «без никого». Конечно, сам виноват, но… тьфу, какая дурацкая штука эта взрослая жизнь…