Тополята
Шрифт:
– Что? – сказал Тенька и почему-то слегка испугался.
– Как ты вылечил свою маму…
– Я?!
– Ну, не я же…
– Врачи вылечили. И она сама!.. Потому что у нее сильная воля…
– И у тебя. Ты очень хотел. Вы вместе сложили две воли…
Тенька спустил ноги. Поболтал ими. Подумал. И честно сказал:
– Не… У меня не сильная воля. Я много чего боюсь… Даже тараканов…
Виталя засмеялся. Снова качнул Теньку за плечо.
– Ты и в самом деле философ…
– Почему?
– По кочану
– Виталь, а здешнее излучение не избавляет человека от страха?
– Как знать… Хочешь, покажу одно заветное место? Так сказать, центр здешней аномалии. Раз уж решил делиться тайнами до конца…
Тенька очень хотел. Он спрыгнул на пол.
– Идем… – Виталя пошел в дальний конец Кокпита, Тенька за ним. У небольшого решетчатого окна висел пожарный щит. С ведрами, баграми, лопатами, огнетушителем. Виталя с усилием приподнял нижний край. Открылся черный квадрат пустого пространства. Из него дохнуло зябкостью.
– Лезь, – велел Виталя.
Тенька поежился, но лег животом на уступ, охнул, перевалился и повис, цепляясь за кромку окна. Зацарапал коленями по кирпичной стене. Опоры для ног не было.
– Прыгай, там не высоко, – услышал он будто издалека. Охнул опять и разжал пальцы. Кроссовки стукнулись о бетонный пол. Рядом с Тенькой тяжело приземлился Виталя. Наверху бухнул и встал на место пожарный щит. Навалилась непроницаемая тьма. Но Виталя повозился, нащупал на кирпичах выключатель. На низком потолке загорелась желтая лампочка. В первый миг она показалась яркой.
– Идем… – снова сказал Виталя и взял Теньку за локоть. Пальцы его были очень теплые. Зато по ногам неласково потянуло холодом. Озноб забрался снизу под штаны и рубашку, выскочил из воротника и начал кусать затылок. Но еще более зябким и колючим оказался страх. Он был как ледяные пальцы!
– Виталя!
– Что, Тень?
– Мы где?!
– В подвале под Кокпитом…
– Но ведь щит висел у окна! Мы должны были оказаться на дворе!
– Тень, ты молодец. Сообразил… Это одна из главных загадок, которые интересуют Институт. Наложение разных пространств друг на друга. Точного объяснения пока нет… Но соседнее пространство есть. Не дрожи, Тень, скоро станет теплее…
– А это соседнее пространство – оно где?
– Ну… в соседнем пространстве. Иначе и не скажешь. Нет еще точных измерений…
– Мы вернемся назад?
Виталя засмеялся:
– Тень! Я хожу сюда каждую неделю и каждый раз возвращаюсь живой-здоровый. Не бойся, здесь безопасно.
И Тенька перестал бояться. Потому что, если не верить Витале, тогда кому верить? Он и про холод забыл. А скоро они подошли к двери с деревянными узорами и фигурной ручкой из меди. В щель у пола сочился зеленый свет. Виталя потянул ручку. Дверь отошла, дохнуло теплом, как с прогретой солнцем лужайки. Тенька вздрогнул от последнего озноба и будто оттаял.
Они были в квадратной
– Ты не туда смотришь, Тень. Посмотри под ноги.
Тенька посмотрел. Пол был кирпичный, только посреди него, вровень с кирпичами, тянулась черная полоса. Похоже, что из чугуна. Шириной с Виталину ладонь. Гладкая, отражающая зеленый свет. Тенька оглянулся на Виталю: ну и что?
Виталя сел на корточки, взял Теньку за левую щиколотку, сдернул его кроссовку и носок, поставил ступню пяткой на кирпичи, пальцами на чугун.
– Почувствуй…
И Тенька… почувствовал. Пальцы еле заметно повело вправо. С едва ощутимой скоростью часовой стрелки. В обуви он этого не заметил бы, а теперь понял, что в чугунной полосе кроется движение. Дохнуло чем-то непонятным. Как бы защищаясь от этой непонятности, Тенька поджал ногу и шепнул:
– Это как конвейер, да? Только очень медленный, да?
– Похоже… Только это не конвейер, Тень, а совсем другой… механизм… Пойдем-ка вон туда, к стене. Покажу еще…
Тенька, прыгая, обулся и пошел за Виталей. Сердце стукало. Они оказались у стены все с той же путаницей труб. Только в метре от пола труб не было – голый бетон. Чугунная полоса казалась впаянной в него своим концом. Виталя (круглый, но ловкий) опять сел на корточки. Тенька – рядом.
– Видишь, Тень?
Если приглядеться, можно было заметить, как чугун медленно (очень медленно) ускользает в стену.
– Ага… Ну и что?
– Теперь смотри… – Виталя достал из кармана и положил на чугун рублевую монетку. В сантиметре от стены. Через минуту этот сантиметр превратился в полсантиметра. Еще через минуту монетка краем уперлась в бетон. По всем правилам ей полагалось здесь остановиться: ведь между подвижной полосой и монолитным бетоном не было ни малейшей щелки. Не то что металлический кружок, а трамвайный билетик не проскользнул бы. Но монетка краешком въехала в бетон и стала исчезать в нем – на четверть… наполовину… совсем. И не стало серебристой денежки с имперским гербом.
– Вот это да… – выдохнул Тенька. – А где она теперь?
– Никому не известно…
– А там, за стеной, что?
– А там ничего особенного. Кладовка. Взгляни…
Среди труб оказалось окошечко с дверцей. Виталя дернул ее, отодвинулся, чтобы Тенька просунул голову. И он просунул. И увидел захламленную комнату без мебели, с фанерными ящиками и банками из-под краски. С бледной лампочкой у потолка. И труб на стенах не было. А пол был гораздо ниже, чем здесь, под Тенькой, пыльный, дощатый и без всякого намека на чугунную полосу.