Топор

Макбейн Эд

– Король умер! – провозгласила старуха. – Да здравствует король!

– Не хотите ли пройти вместе с нами, мэм? – спросил Карелла.

– Он хорошо ездит, этот мальчик, – сказала старуха. – Умеет держаться на сиденье.

– Вы говорите о мальчике на велосипеде? – спросил Хейз.

– Моя мать порой говорит невпопад, – сказал Лассер откуда-то из мрака, окружавшего полосу света, падающего из открытой двери. – Входите, пожалуйста. Мама, ты будешь с нами?

– Обрученные богом не должны разъединяться, – процитировала старуха.

– Миссис Лассер, – позвал ее Карелла, шагнув в

сторону, чтобы дать ей пройти. Старуха бросила на Кареллу взгляд, в котором ненависть сочеталась с обещанием любовных утех. Она прошла мимо него в дом, и он последовал за ней, услыхав, как позади захлопнулась дверь и как переговаривались Хейз с Лассером, пока они все вместе шли в глубь дома. Дом этот был домом из «Больших надежд» Диккенса, перенесенный в «Грозовой перевал» Эмилии Бронте. Правда, с потолка и со стен здесь не свисала паутина, но в нем точно так же жили предчувствие чего-то дурного, тьма, которая, казалось, навсегда въелась в деревянные балки и штукатурку, и уверенность в том, что доктор Франкенштейн (творение Мэри Шелли) трудится на чердаке, создавая очередное чудовище. На мгновение Карелле показалось, что он очутился среди действующих лиц из фильма ужасов, а потому он умышленно остановился и подождал, пока Хейз не поравняется с ним. Он сделал это вовсе не потому, что ему стало страшно, хотя дом этот и вправду внушал страх, – не он ли сам сказал юному Мики Райану, что привидений не существует? – а просто, чтобы лишний раз убедить себя, что очутился здесь, в этом мрачном доме, только по необходимости: предстояло расследовать убийство, совершенное далеко отсюда, в пределах 87-го участка, где жизнь была нормальной и обычной, впрочем, равно как и смерть.

– Я зажгу свет, – сказал Лассер и, подойдя к торшеру, стоявшему возле огромной, пышно украшенной тахты, включил его, да так и остался неуклюже стоять рядом с тахтой и собственной матерью.

Миссис Лассер, обхватив руками свою талию, застыла с улыбкой на губах, словно красавица на ежегодном балу одного из южных штатов в ожидании, когда ее пригласят на котильон.

– Прошу садиться, – сказал Лассер, и Карелла, оглянувшись и не найдя стула, сел на тахту, а Хейз поместился на стуле с прямой спинкой, который притащил от складного стола у стены.

Миссис Лассер, улыбаясь и все еще не потеряв надежды быть приглашенной на танец, прислонилась к стене, а сам Лассер устроился на тахте рядом с Кареллой.

– Вы можете рассказать нам, что произошло? – спросил Лассер.

– Его зарубили топором, – ответил Карелла.

– Топором?

– Да.

– Где?

– В подвале дома, в котором он работал.

– Почему? – спросил Лассер.

– Потому, что кончается на "у", – вмешалась миссис Лассер.

– Мама, помолчи, пожалуйста, – сказал Лассер. Произнося эти слова, он не повернулся к ней. И не поднял на нее глаз. По-видимому, он произносил эти слова уже тысячи раз, машинально, не глядя на нее, не обращаясь к ней, не интересуясь даже, слышит она их или нет. Не сводя взгляда с Кареллы, он спросил: – У вас есть какое-нибудь представление о том, кто мог это совершить?

– Нет, – ответил Карелла. – Пока, во всяком случае.

– Понятно.

– Если вы не возражаете, мистер

Лассер, нам хотелось бы, чтобы вы проехали вместе с нами в морг и опознали вашего отца. Затем нам хотелось бы узнать от вас, не было ли у вашего отца... – Я не могу оставить мать одну, – сказал Лассер.

– Мы могли бы сделать так, чтобы с ней остался патрульный.

– Боюсь, это не совсем удобно.

– Я не понимаю, сэр.

– Мы, либо отец, либо я, все время находились в доме при ней, – объяснил Лассер. – А поскольку отец умер, то эта обязанность целиком ложится на меня.

– Тем не менее я не понимаю вас, сэр, – сказал Карелла. – Ведь когда ваш отец был жив, он уезжал на работу в город, так?

– Совершенно верно, – подтвердил Лассер.

– А вы не работаете, мистер Лассер?

– Я работаю дома, – ответил Лассер.

– И что же вы делаете?

– Я иллюстрирую детские книжки.

– Понятно. Значит, вы имели возможность оставаться дома, когда ваш отец уезжал, верно?

– Совершенно верно.

– А когда он был здесь, уехать могли вы, так?

– Да, в общем, именно так.

– Я вот что имею в виду: если вам нужно было отвезти книгу, или присутствовать на совещании в редакции, или, наконец, с кем-то встретиться – это вы подразумеваете под словом «в общем»?

– Да, пожалуй, именно это.

– Может, хотите что-либо добавить, мистер Лассер?

– Нет.

– Или исправить?

– Нет. В общем, все правильно.

– Ваше «в общем» означает, что я не совсем верно вас понимаю, – сказал Карелла. – Может, вы разъясните мне, мистер Лассер...

– Видите ли...

– Да?

– Я редко выхожу из дома, – сказал Лассер.

– Что вы имеете в виду?

– Книги я отсылаю по почте. На редакционные совещания не хожу, обговариваю все вопросы по телефону. Я иллюстрирую книги, как я вам уже сказал, и когда первоначальные наброски представлены и одобрены, больше разговаривать не о чем.

– Но вы ходите куда-нибудь в гости?

– Нет, очень редко. Карелла с минуту молчал.

– Мистер Лассер, вы когда-нибудь покидаете дом? – спросил он.

– Нет, – ответил Лассер. – У вас что, агорафобия, мистер Лассер?

– Что?

– Агорафобия.

– Не знаю, что это такое.

– Агорафобия – это боязнь пространства, боязнь выйти из дома.

– Я не боюсь выйти из дома, – сказал Лассер. – Не больше чем другие.

– Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз выходили из дома?

– Не помню.

– Вы проводите все время здесь, в доме, правильно? С вашей матерью?

– И с отцом, пока он был жив.

– К вам приходят друзья?

– В общем, да.

– Опять «в общем», мистер Лассер.

– По правде говоря, мои друзья не слишком часто нас навещают, – признался Лассер.

– Как часто они приходят, мистер Лассер? – вмешался Хейз.

– Не очень часто.

– Как часто?

– Никогда, – ответил Лассер. Он помолчал. – Честно говоря, у меня не много друзей. – Он опять помолчал. – Мои друзья это мои книги.

– Понятно, – сказал Карелла. И тоже помолчал. – Мистер Лассер, согласны ли вы опознать своего отца по фотографии?

– Пожалуйста.

– Обычно мы предпочитаем опознание по трупу...