Топорок и его друзья
Шрифт:
— Здравствуйте, Илья Тимофеевич!
— Здравствуйте, — растерянно ответил Топорков. — Вы ко мне?
— К вам, — ответил за всех Ленька.
— Тогда проходите в комнату.
— Здесь лучше, — выпалил Ленька и немигающе уставился на Фединого отца.
— Так зачем же я вам, друзья, понадобился?
— Мы пришли к вам на переговоры, — голос у Леньки даже дрогнул.
— На переговоры? — отец поглядел на Федю.
— Я ничего не знаю. — Федя искренне замотал головой.
— Мы сами, — подтвердил Ленька. — Ребята, скажите.
Ребята одобрительно загалдели.
— О
Ленька достал из-за пазухи свиток и, как заправский парламентер, стал читать:
— «Мы, нижеподписавшиеся футболисты двора, — Ленька зачитал имена и фамилии всех ребят, — клянемся, что Федя Топорков разбил окно гражданки Лютика нечаянно. Гражданка Лютик поступила нечестно, взяв за три паршивых горшочка и лист стекла сорок рублей. Это только суд мог установить, сколько надо было платить. Гражданка Лютик еще пожалеет, что так поступила, но совесть каждому хорошую не вставишь. В наших командах живет девиз: «Один за всех, все — за одного», поэтому деньги гражданке Лютику должны платить все мы. И мы обязуемся, что за лето соберем сорок рублей и вернем их Топоркову Илье Тимофеевичу. Товарищ Топорков И. Т., в свою очередь, должен пообещать нам, что не станет наказывать своего сына Федора Топоркова и не сошлет его на каникулы в деревню».
Ленька прервал чтение и сообщил:
— Мы все расписались. И принесли вам десять рублей. Сразу все сорок собрать трудно.
Илья Тимофеевич задумался. На лестничной площадке стало очень тихо. Парламентеры, затаив дыхание, смотрели на Топоркова-отца и ждали, что же он им скажет.
— Я очень рад, что у Феди такие друзья, — наконец заговорил Илья Тимофеевич, — но ваш ультиматум, дорогие, принять не могу.
— Почему? — изумился Ленька.
Его вопрос подействовал на приятелей, как сигнал к атаке. Мальчишки заговорили все разом. Илья Тимофеевич закрыл глаза и поднял руку, прося тишины.
— Тихо, братцы! Дипломатические переговоры так не ведутся.
Слова «дипломатические переговоры» отрезвляюще подействовали на Фединых защитников: они опять притихли.
— Федя, — неожиданно обратился Илья Тимофеевич к сыну, — ты обещал не играть в футбол во дворе?
— Обещал.
— А свое слово сдержал?
— Нет, — мрачно ответил Топорок.
— Теперь понимаете, почему я не могу выполнить вашей просьбы?
Парламентеры молчали.
— Простите его. Он больше не будет, — сказал робко вратарь из Ленькиной команды. — Нечаянно в окошко попал. Колька Щавелев неточный пасс ему дал, а то бы нам верный гол был: у Топоркова удар мертвый.
— Мертвый? Мы в этом убедились. Мертвый и дорогой. Но дело не только в деньгах. Кстати, не собирайте их больше, а те, что собрали, раздайте... Каждый человек — мал он или велик по возрасту — всегда должен быть верен своему слову, должен нести ответственность за свои поступки... Вопросы ко мне есть?
— Взрослые всегда правы, — недовольно буркнул Ленька. — До свидания, — Ребята попрощались и ушли.
— Хорошие у тебя друзья, — сказал Феде отец, когда они возвращались в столовую.
— Хорошие, — согласился Федя и вдруг убежал
— Кто приходил? — спросила Елена Фоминична.
— Делегация ребят. Приносили выкуп за Федю.
— Что ты говоришь?! Какие славные ребятишки!
— Славные, но я отказался взять выкуп.
— Разумеется.
— Мальчишки просили, чтобы я оставил Федю в городе.
— А ты?
— Сказал, что вопрос этот уже решенный.
Елена Фоминична поспешно сказала:
— Между прочим, мы сможем купить тебе костюм. Я взяла шестьдесят рублей в кассе взаимопомощи.
— Я тоже взял деньги в кассе взаимопомощи.
— Так, следовательно, все хорошо и...
— Нет, Лена, никаких уступок.
Елена Фоминична хотела еще что-то сказать мужу, но в столовую вошел Федя. По мокрым волосам видно было, что он долго умывался.
Плакат
На рассвете на дверь подъезда, в котором жила Лютик, Ленька Рыжий прибил большой яркий плакат. На нем была нарисована уродливая женщина-цветок. Она лихо отплясывала, размахивая бумажкой. На бумажке значилось: «Сорок рубл.». Крупными, ядовито-фиолетовыми буквами внизу плаката было написано «Стыд и позор СПИКУЛЯНТКЕ!!!»
Накануне вечером Ленька предупредил ребят из обеих команд, чтобы они собрались во дворе рано утром. Когда его стали спрашивать, зачем так рано, Ленька коротко ответил: «Узнаете».
Прибив плакат, Ленька спрятался за забором, разделявшим их двор с соседним, и стал поджидать приятелей.
Первым на улицу вышел Колька Щавелев, которого ребята звали Щавель-Щавелек. Он постоял возле своего подъезда, несколько раз зевнул и побрел к скамейке.
Следом за Колькой во двор «выкатился» шустрый Витя Жихарев. Его цепкие глаза сразу же заметили Щавелька. Витя хотел незаметно подкрасться к Коле и испугать его, но вдруг увидал плакат. Жихарев подбежал к нему, прочитал, всплеснул короткими ручками и засмеялся своим остреньким смехом.
Щавелек вяло спросил:
— Чего ты там?
— Видал?
— Что?
— Сбегай за очками, — посоветовал Щавельку Витя.
— Я те сейчас сбегаю, — лениво пригрозил Колька и поплелся к плакату. Разглядев его, Колька сначала открыл рот, а потом тоже засмеялся:
— Хы-хы-хы... Ты намалевал? — спросил он.
— Нет, — ответил Витя.
— А кто же?
— Не знаю. Кто у нас рисует-то хорошо?
— Плотвичка.
— Точно. Это Плотвичка нарисовал.
Полузащитник из команды Топорка Дима Плотвичка оказался легок на помине. Заметив Диму, Витя Жихарев помахал рукой.
— Привет, Плотвичка!
— Привет.
— Здорово ты ее, — сказал Щавелек подошедшему Диме.
Плотвичка замотал головой.
— Это не я.
— Не ты? — Щавелек недоверчиво уставился на Диму.
— Честно.
...Наконец собрались все, кроме капитанов. Почему не пришел Топорок, все знали: Федя находился «под домашним арестом». А вот почему до сих пор нет Леньки, было непонятно.
— Разыграл нас Рыжий, — флегматично заявил Щавель-Щавелек. — Нас взбаламутил, а сам-то, небось, дрыхнет.