Торговец смертью

Монро Джеймс

– Она знает, Софи ей сказала. Так неудобно... Я прекрасно понимаю, что все это моя вина и все такое, но этим девушкам не следовало знать. Они могут рассказать кому-нибудь.

– Мы можем уйти, - сказал Крейг.

– Я полагаю, что нас убьют, - буркнул Эшфорд. Крейг заметил у него в руках пустой стакан.
– Ну, а что будет, когда появится этот Ден? Мы просто не можем здесь оставаться.

– Так что насчет Грирсона?

– Ах, да. Я ведь собирался вам сказать, не так ли? Он отправился в Бордигерру. Я могу позвонить ему туда - но не раньше шести утра.

–

Лучше дай мне номер телефона.

– Мне очень жаль, - возразил Эшфорд, - но не могу.

– Почему?

– Он не разрешил, - сказал Эшфорд, - но я думаю, что вы могли бы выбить его из меня.

– Не будь таким дураком, - возмутился Крейг.

– Меня только несколько раз ударили по зубам, - сказал Эшфорд, думаю, что вам досталось гораздо больше.

– Да уж, - кивнул Крейг.

– Разумеется, вы храбрый человек. И не боитесь высоты.

– Ты тоже храбрый человек, хоть и боишься высоты.

– Пожалуйста, не смейтесь надо мной, - попросил Эшфорд.

– Я не смеюсь. Ты же просил нас тебя оставить.

– Потому что с меня было довольно. Я хотел вернуться к своим корсетам. Что здесь странного?

– Почему он запретил давать мне этот номер?

– Потому что случись самое худшее - а всегда так и бывает - все свалили бы на вас, мой милый. Вы бы оказались единственным виновником. Вот награда за вашу храбрость.

– Это сказал тебе Грирсон?
– спросил Крейг.

– Он сказал мне и кое-что еще. Не вы отвечаете за операцию, а он. Он профессионал. Ему очень жаль, что придется так с вами поступить, но он сделает это.

Крейг пожал плечами.

– Меня нанимали не за мои мозги, - сказал он.
– Но нас ещё не поймали.

– Я боюсь, что они это сделают, - сказал Эшфорд.
– Если бы у меня не закружилась голова, вы давно были бы на месте. Вам лучше уйти отсюда без меня. Нам лучше разделиться.

Крейг покачал головой.

– Нет, - сказал он.

Эшфорд собирался возразить, но Крейг пресек все его попытки.

– Я не уйду далеко с такой рукой, - сказал он.

Эшфорд вздохнул.

– Вы способны с двумя сломанными ногами добраться до луны. Вы необычайно тактичный человек, Джон.

Крейг вспомнил все, что с ним проделали. Сломанные пальцы, ожоги, побои, пытка водой. Он вспомнил схватку на стене, запах паленого мяса Сен-Бриака, когда тот упал на проволоку, его дергающееся тело, когда по нему пошел ток. Он не испытывал никаких угрызений совести от того, что сделал; Сен-Бриак был опасным сумасшедшим, который угрожал жизням куда большего числа людей, чем Крейг.

Теперь он ни для кого не представлял угрозы. Крейг сделал это, защищая себя, и ещё для того, чтобы отомстить за людей, которых убил Сен-Бриак; по крайней мере, все это время он верил, что это правда. Конечно, он был просто орудием, пистолетом, направленным в нужную точку, спусковым крючком, на который один раз нажали-и отбросили в сторону, когда иссякла приносимая им польза. Не было никакого смысла выдавать Лумиса. К тому времени, когда прекратится обмен дипломатическими нотами, будет очень трудно доказать, что Лумис вообще когда-либо существовал.

Дверной

звонок сыграл на этот раз мелодию песенки "Давай станцуем", и Мария поспешила открыть дверь, через которую уже доносился оглушительный шум, производимый прибывшими участниками вечеринки.

– Любитель пистолетов мистер Тернер, - вздохнул Эшфорд.
– Надеюсь, что сегодня он не в дурном настроении.
– Затем он добавил: - Бордигерра 06053. Ведь мы все не можем быть профессионалами, не так ли?

– Спасибо, - сказал Крейг, - Я этого не забуду.

Тернер с шумом ввалился в дом, прижав Эшфорда к стене. Одной рукой он держал за горлышки две бутылки коньяку, а другой - попку тоненькой вьетнамки, которая висела у него на шее. На ней были белые шелковые брюки и длинное развевающееся платье из тонкого зеленого шелка, и казалось, что она доставляет ему не больше неудобств, чем две бутылки коньяку.

Мария и Софи с двух сторон в два голоса объясняли, что произошло в его отсутствие, тогда как остальная компания ворвалась в комнаты и бросилась разыскивать пластинки, бутылки и стаканы. Время от времени Тернер кивал. Крейг сомневался, удавалось ли тому расслышать хоть слово из того, что выкрикивали ему на ухо девушки. Но держался Тернер с монументальным спокойствием человека, который уже несколько дней не просыхает.

– Великолепно, - сказал он.
– Рад вас видеть. Здесь. Держите это. При этом вьетнамка была переброшена по воздуху на здоровую руку Крейга, где и устроилась с ловкостью обезьянки.

– Рад встретиться с вами, - сказал Крейг.

– Enchante-я в восторге - сказала она.

– Привет, - повторил Тернер.
– Привет, я помню. Вы мне нравитесь. Давайте выпьем.

Он открыл одну из бутылок и налил пять бокалов: себе, Крейгу, Софи, Марии и тоненькой вьетнамке. Когда он закончил, бутылка оказалась пустой. Он задумчиво покрутил её в руках, сказал, - Посмотрите-ка, - и со страшной силой швырнул бутылку через плечо. Та летела прямо в окно, но высокий худощавый негр вытянул руку и бутылка попала прямо к нему.

– Ты все ещё здесь, Ларри?
– прокричал Тернер.

– Я здесь, - кивнул негр. Казалось, он чем-то рассержен.

– Ох уж этот Ларри, - буркнул Тернер, - Лучший третий нападающий, которого вам когда-либо приходилось видеть, и он хочет стать поэтом. Он из Теннесси.

Крейг пригубил свой коньяк. Вьетнамка деликатно потянула его за ухо.

– Она слишком тяжела для вас?
– спросил Тернер.

Она была очень тяжелой, но Крейг отрицательно покачал головой. Тернер казался довольным.

– Теннесси, - сказал он.
– Это место, откуда Ларри родом. Это его огорчает. Он хочет, чтобы мы были друзьями, но не хочет лизать мне зад. Будь это так, мы были бы голубыми - просто он был бы черным, вот и все. Но он не может. И я не делаю для него никаких поблажек. Он не любит, чтобы ему делали поблажки.

– Я рассказывал эту историю в Алабаме и там все просто позеленели от злости, - продолжал он.
– Мне кажется, вы не из Алабамы. Опустите её куда-нибудь. Вы не сможете выпить, пока заняты руки.