Торговец забвением
Шрифт:
— Вам нравится ваша работа?
— Очень, — ответил он. В его словах слышалась спокойная уверенность, и я думал о том, что сам никогда не был охотником по природе и, видно, уже не буду. Нет, кто угодно, только не я, норовивший проскочить в ворота, вместо того чтоб взять препятствие, пусть даже лиса ускользает. — Порой, — говорил тем временем он, — нас просят провести расследование в областях, в которых наши сотрудники не слишком компетентны.
Я взглянул на чашку с кофе.
— Нам нужен человек, понимающий в виски. Тот, кто может отличить солодовое от зернового. Флора уверяет, вы можете.
— Тот,
— Я же не прошу вас делать ничего опасного, — рассудительно вставил он.
— Нет, — вздохнул я. — Продолжайте.
— Что у вас в воскресенье? — спросил он.
— Сижу в лавке с двенадцати до двух. Мою машину. Разгадываю кроссворды, — вот, черт возьми, и все, подумал я.
— Ну а потом, после двух? — не отставал он. Вообще-то на первый взгляд все это выглядело достаточно невинно. К тому же нас связывало нечто напоминающее чувство товарищества после совместных спасательных работ у Готорнов. Кроме того, воскресенья всегда так угнетали…
— О'кей, — кивнул я. — После двух свободен. Что конкретно от меня требуется?
Похоже, он не слишком спешил сообщить. Вместо этого спросил:
— Скажите, все зерновое виски одинаково на вкус?
— Вот именно поэтому-то вам и нужен настоящий эксперт, — сказал я. — Ответ: нет, не совсем, но разница еле уловимая. Все зависит от сорта зерна и воды, а также от срока выдержки.
— Выдержки?
— Видите ли, — начал объяснять я, — выпитое сразу после перегонки виски будет драть горло и жечь язык, точно огнем. Оно должно выстояться в деревянных бочонках минимум года три, прежде чем стать пригодным к употреблению.
— Обязательно в деревянных?
— Да. Дерево дышит. Правда, в деревянных бочонках все спиртное немного теряет крепость, но если поместить его в металлическую или стеклянную емкость, никаких изменений к лучшему не произойдет. Можете хоть тысячу лет держать полученное после дистилляции виски в стекле, а когда откроете, убедитесь, что оно такое же жесткое, как было вначале.
— Век живи, век учись, — вставил он.
— Как бы там ни было, — продолжил я после паузы, — никто не торгует чистым зерновым виски. Даже самое дешевое оптовое виски представляет собой смесь зернового и солодового, хотя количество солода в некоторых сортах можно сравнить со щепоткой соли, брошенной в плавательный бассейн.
— Флора сказала, будто бы вы говорили ей, что большая часть виски в «Серебряном танце луны» была именно такой, — заметил Макгрегор.
— Да. В баре его наливали из бутылки с этикеткой «Беллз», а в ресторане подавали под видом «Лэф-ройга».
Макгрегор попросил счет.
— Вообще-то этим делом я сам не занимался, — рассеянно заметил он, доставая кредитную карту. — Один коллега передал его мне, на том основании, что тут наши интересы пересекаются.
— Вы что же, хотите сказать, что ваша фирма уже интересовалась «Серебряным танцем луны»? — с удивлением спросил я.
— Совершенно верно.
— Но почему… То есть, я хотел спросить, в связи с чем?
— В связи с украденным виски, которое мы ищем. И, похоже, Тони, дорогой, вы его нашли.
— О, если бы! Нашел и потерял снова.
— Боюсь, что так.
— Но вы… э-э… расследовали именно его деятельность? — спросил я.
— Нет, — с приятной улыбкой ответил Макгрегор. — Мы подозревали одного из его служащих. Человека по имени Зарак.
У меня просто челюсть отвисла. Джерард Мак-грегор расплатился по счету, затем поднял на меня глаза, в которых читалось сдержанное сочувствие.
— Да, он мертв, — сказал он. — И мы вернулись к началу.
— Лично мне кажется, — многозначительно заметил я, — что в истории с этим Зараком без крокодилов не обошлось.
Большую часть субботы я вертелся у телефона. Меня так и подмывало позвонить Флоре и попросить дать мне номер Макгрегора — с тем чтобы отменить назначенную на воскресенье нашу с ним встречу. Если ничего экстраординарного не произойдет, он явится ровно в два и увезет меня неведомо куда, на встречу со своим клиентом, при одном воспоминании о котором у меня на языке возникал вкус виски. Или это только казалось?..
В конце концов я все же позвонил Флоре, но, как только она сняла трубку, занялся пустопорожней болтовней.
— Как Джек? — осведомился.
— О, просто в бешенстве, Тони, дорогой! Врачи задержали его еще на несколько дней. Вставили ему в кость какой-то штырь, кажется, прямо в костный мозг, и хотят убедиться, что все нормально, прежде чем разрешить ему ходить на костылях.
— Ну а вы как?
— С каждым днем все лучше.
— Тут один ваш друг, — осторожно начал я, — э-э… некий Джерард Макгрегор…
— О да! — оживленно воскликнула Флора — Милейший человек! И жена у него просто прелесть. Говорит, что в то воскресенье вы вдвоем помогли многим людям. А потом он начал расспрашивать, кто вы и что, и, боюсь, Тони, милый, я слишком много наболтала ему о вас, и ваших делах, и обо всем, что случилось в ресторане. И он, похоже, страшно заинтересовался, хотя, как мне кажется, я наговорила ему кучу разной ерунды…
— Не думаю, чтоб он был против, — галантно заметил я. — А вы… э-э… в курсе, чем он занимается?
— Какой-то консультант по бизнесу, точно не помню… Все эти должности, разве в них разберешься, верно? Только и знаю, что он почти все время в разъездах, и Тина… его жена… даже она, похоже, не знает, когда он бывает дома.
— А вы давно знакомы? — спросил я.
— Сначала встречались несколько раз в гостях у разных людей, потом познакомились поближе. Примерно с год назад.
— А он… э-э… давно в наших краях?