Торговец забвением

Фрэнсис Дик

Уильсон рассеянно изучал тонкую бумагу, в которую была завернута бутылка.

— А вам, мистер Бич, этот Пол Янг показался настоящим?

— О да, — ответил я. — Держался очень уверенно, точно «Серебряный танец луны» действительно принадлежит его организации, в которой он на первых ролях. И сперва казалось, лишь потому снизошел до этого посещения, что Ларри Трент погиб, управляющего на месте не оказалось, а помощник управляющего заболел гриппом. Ну а третий их сотрудник, помощник помощника, был столь беспомощен… Так что мне показалось вполне естественным,

что они прислали человека из управления.

Какое-то время Уильсон рассматривал бутылку с южноафриканским шерри, затем спросил:

— А могли бы вы узнать Пола Янга, мистер Бич? Ну если б увидели его снова, в толпе людей?

— Конечно, — без колебаний ответил я. — Если пройдет не больше года. Ну а после этого… не знаю. Возможно.

— А на фотографии?

— Гм… Это зависит…

Он небрежно кивнул и заерзал на стуле.

— Я прочитал все отчеты сержанта Риджера. Вы очень помогли нам, мистер Бич.

— Сержант Риджер сказал мне, — тихо начал я, — какую должность вы занимаете. Просто я спросил, знакомы ли вы, и он сказал. И я, знаете ли, несколько удивлен, что вы заходили ко мне вот уже два раза.

Он сдержанно улыбнулся.

— Мне нравится держать руку на пульсе, мистер Бич. Так, время от времени. Ну и, потом, почему бы не заглянуть за бутылкой вина, раз уж я проходил мимо?..

Он медленно поднялся, собираясь уходить, и тут я задал ему вопрос, который не давал мне покоя со вторника:

— Скажите, а что, Зарак, ну, официант… был уже мертв, когда?..

Я умолк на полуслове, и он за меня закончил:

— Мертв, когда ему залепили голову гипсом?.. Что ж, раз уж вы спрашиваете, мистер Бич, отвечу. Нет, не был. Зарак умер от удушья.

— О, — тихо произнес я.

— Впрочем, возможно, — ровным бесцветным тоном продолжил Уильсон, — сперва его оглушили, и он потерял сознание. Может, это несколько вас утешит.

— Так и было?

— Не знаю, не могу сказать. Во всяком случае, до официального заключения следователя.

Все же было в его непроницаемом лице нечто траурное. Слишком уж долго блуждал он в этих дебрях, слишком привык верить в возможность самого страшного.

— Должен сказать, мне не слишком нравится ваша работа, — сказал я.

— А вот ваша, мистер Бич, — глаза его обежали ряды бутылок, — ваша мне очень нравится.

Он одарил меня сдержанной улыбкой, вялым рукопожатием и пошел своей дорогой; я же стал думать о людях, которые обвязали голову еще живого человека бинтами, а потом намочили эти бинты водой — чтоб превратить их в камень.

Глава 8

Флора прислала ко мне Джерарда Макгрегора — так он, во всяком случае, объяснил, появившись в пятницу вечером у меня в лавке.

Выглядел он в точности как и в то воскресенье, когда мы с ним строили туннели под обрушившимся полотном и устанавливали козлы. Высокий, за пятьдесят, седеющий мужчина. Страшно вежливый и воспитанный, с умными глазами. Джерард, чье имя начиналось с мягкого звука «дж».

Мы,

улыбаясь, обменялись рукопожатием.

— Вчера мы с женой приглашали Флору на обед, — сказал он. — Едва уговорили. И она весь вечер твердила о том, что исключительно благодаря вам ей стало лучше.

— О нет, — скромно отмахнулся я.

— Да, да. Она говорила о вас часами.

— Боже, какой скучный предмет. Неужели не нашлось более интересной темы?

— Вы же знаете, как Флора любит поболтать, — заметил он без всякого сарказма, напротив — с любовью. — И мы все узнали о вас, и о Ларри Тренте, и о том, что произошло в ресторане.

— Мне очень жаль, — заметил я.

— О чем тут жалеть? Совершенно потрясающая, занимательнейшая история!

Только не для Зарака, подумал я. Джерард Макгрегор с любопытством озирался по сторонам.

— Мы, знаете ли, живем неподалеку от Флоры, — сказал он. — Милях в пяти, но ездим за покупками в другие магазины, по большей части за городом. И я у вас никогда не был, — он начал расхаживать вдоль полок, уставленных бутылками, разглядывать этикетки. — Судя по рассказам Флоры, мне казалось, что заведение ваше куда больше, — в голосе со слабым шотландским акцентом не было и намека на оскорбление, скорее — самый искренний, неподдельный интерес.

— А мне не к чему расширяться, — объяснил я. — Известно ли вам, что большие магазины с ярко освещенными витринами отпугивают истинных ценителей вина? Такой, по-моему, в самый раз. Достаточно места, чтоб показать образцы всех имеющихся товаров. Больше чем по дюжине каждого вида я обычно не выставляю. Остальное хранится в кладовой. И оборот, надо сказать, не маленький.

Сам торговый зал не превышал по площади двадцати пяти на тринадцать футов, или, если в метрической системе, восьми на четыре метра. Одна стена была сплошь заставлена вертикальными стеллажами, на каждой из его полочек помещалось по двенадцать бутылок, верхняя бутылка была слегка наклонена — для лучшего обозрения. Напротив располагался прилавок, за ним вдоль стены — ряды полок с крепкими напитками и ликерами.

Возле самой дальней из стен тоже размещались стеллажи с винами, тут же находилась дверь в кабинет и кладовую; каждый дюйм пространства, каждый простенок были заполнены тесными рядами бутылок с шерри, коктейлями, кокой, баночным пивом и прочими мелочами, пользующимися спросом у покупателей.

В конце прилавка, немного под углом, стоял средних размеров стол, покрытый длинной, до пола, и очень нарядной скатертью, которую сделала Эмма.

Поверхность защищена пластиной из прозрачного стекла, и на ней высился небольшой строй бутылок с ликерами, аперитивами и винами. Все открыты, из каждой покупатель мог попробовать, прежде чем сделать окончательный выбор. Под столом, скромно прикрытые скатертью, размещались картонные коробки с теми же напитками. Мы всегда торговали бойко благодаря этому столику, покупки, сделанные после пробы, приводили к повторным заказам. Джерард с интересом рассматривал бутылки.