Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы XXXI-LXII)
Шрифт:
– Подобало ли вам, сэр, - отозвалась она, - притворяться, будто вы уверены в противоположном, и дерзко твердить мне об этом изо дня в день?
– Да, сударыня, подобало!
– с жаром возразил он.
– Если бы я этого не делал, если бы я поступал иначе, я бы не говорил с вами так, как говорю сейчас. А я предвидел - кто мог лучше предвидеть, ибо кто знает мистера Домби лучше, чем я?
– что, если только ваш нрав не окажется таким же покладистым и уступчивым, как смиренный нрав его первой супруги, а этому я не верил...
Высокомерная улыбка дала ему понять, что он может повторить эти слова.
– А этому я не верил, - да, я предвидел, что, по всей вероятности,
– Полезным кому, сэр?
– пренебрежительно спросила она.
– Вам! Не говорю - мне, так как предпочитаю воздержаться даже от таких умеренных похвал мистеру Домби, какие я, по чести, мог бы высказать, если бы не боялся сказать что-либо неприятное той, чье отвращение и презрение столь глубоки!
– выразительно добавил он.
– Сэр, - сказала Эдит, - вы были честны, упомянув об "умеренных похвалах" и говоря даже о нем таким пренебрежительным тоном: ведь вы первый его советчик и льстец!
– Советчик - да, - сказал Каркер.
– Льстец - нет. Не совсем искренним я, пожалуй, должен себя признать. Но наша выгода и удобства обычно побуждают многих из нас выражать чувства, которых мы не испытываем. Каждый день мы видим товарищества, построенные на выгоде и удобствах, дружбу, деловые связи, построенные на выгоде и удобствах, браки, построенные на выгодах и удобствах.
Она закусила свои кроваво-красные губы, но продолжала следить за ним тем же мрачным пристальным взглядом.
– Сударыня, - сказал мистер Каркер, с величайшим почтением и предупредительностью садясь в кресло рядом с ней, - зачем мне колебаться, раз я всецело вам предан, и почему не говорить откровенно? Вполне естественно, что леди, одаренная столь блестящими качествами, сочла возможным изменить характер своего супруга - изменить его к лучшему.
– Это неестественно для меня, сэр, - возразила она.
– Таких надежд и таких намерений у меня никогда не было.
Гордое, бесстрастное лицо говорило, что она не намерена воспользоваться предложенными им личинами и готова смело пойти на любое разоблачение, не заботясь о том, в каком виде она предстанет перед таким человеком, как он.
– По крайней мере было естественно, - продолжал он, - что вы почитали вполне возможным жить с мистером Домби в качестве его супруги, не подчиняясь ему и в то же время не доходя до таких резких столкновений. Но, сударыня, рассуждая таким образом, вы не знали мистера Домби (в чем и убедились с тех пор). Вы не знали, как он требователен и как он горд или, - если разрешите, - как он порабощен своим же собственным величием и идет, впряженный в свою собственную триумфальную колесницу, подобно быку под ярмом, помышляя лишь о том, что эта колесница находится за его спиной и нужно ее тащить через все и вся.
Зубы его сверкнули, когда он, злобно смакуя собственное тщеславие, продолжал:
– Мистер Домби поистине неспособен отнестись с подлинным вниманием как к вам, сударыня, так и ко мне. Сравнение крайне рискованное - я его сделал умышленно, - но верное. Мистер Домби, пользуясь полнотой власти, попросил меня - я это услышал от него самого вчера утром, - чтобы я был посредником между ним и вами, ибо ему известно, что я неприятен вам, но именно через меня он хочет наказать вас за ваше упорство; к тому же он несомненно считает, что принять такого посла, как я, слугу, состоящего у него на жаловании, унизительно - не для той леди, с которой я имею счастье беседовать, - о ней он не помышляет, - но для его жены, являющейся лишь частицей его самого. Вы можете себе представить, как мало он со мною считается, как он не допускает
Она по-прежнему следила за ним внимательно. Но и он следил за ней и видел, как намек на то, что ему известно кое-что из объяснения, происшедшего между нею и ее мужем, ранил ее высокомерную грудь, словно отравленная стрела.
– Обо всем этом я напоминаю вам не для того, чтобы расширить пропасть между вами и мистером Домби, сударыня... боже сохрани! какая была бы мне от этого польза... но лишь с целью указать, сколь безнадежно было бы внушить мистеру Домби мысль, что в случае, когда затронуты его интересы, надлежит думать еще о ком-то, кроме самого себя. Полагаю, что мы, лица, его окружающие и занимающие то или иное положение, сделали свое дело, укрепив эту его точку зрения; но не сделай этого мы, это сделали бы другие - иначе они не находились бы при нем. И так было всегда, с самого его рождения. Короче говоря, мистеру Домби приходилось иметь дело только с теми, кто был ему послушен и зависел от него, кто опускался на колени и склонял перед ним голову. Он никогда не знал, что значит иметь дело с возмущенной гордостью и гневом, восставшими против него.
"Но он узнает это теперь!" - казалось, произнесла она, хотя губы ее оставались сжатыми, а взгляд - неподвижным. Он видел, как снова затрепетал нежный пух, он видел, как она на одно мгновение прижала к груди крыло прекрасной птицы. И свернувшаяся змея распустила еще одно из своих колец.
– Мистер Домби, - сказал он, - весьма почтенный джентльмен, но он склонен извращать даже факты, толкуя их согласно своим желаниям! Вряд ли я могу привести лучший пример, но он искренне верит (вы мне простите безумие этих слов; безумец не я), что суровость, с какою он высказал свое мнение теперешней его жене по одному поводу, быть может ей памятному, - это было еще до прискорбной кончины миссис Скьютон, - произвела ошеломляющее впечатление и в тот момент совершенно ее укротила!
Эдит засмеялась. Незачем говорить - как резко и немелодично. Достаточно сказать, что он рад был услышать ее смех.
– Сударыня, - продолжал он, - я с этим покончил. Ваши убеждения столь глубоки и, в этом я не сомневаюсь, столь непоколебимы, - последние слова он произнес медленно и очень выразительно, - что я почти опасаюсь снова вызвать ваше неудовольствие. Но я должен признаться, что, невзирая на его недостатки и полную мою осведомленность о них, я постепенно привык к мистеру Домби и научился уважать его. Верьте мне, я это говорю не для того, чтобы хвалиться чувством, столь чуждым вашему и отнюдь не вызывающим вашей симпатии, - о, как это было отчетливо, ясно и выразительно сказано!
– но для того, чтобы уверить вас, каким преданным вашим слугой являюсь я при столь печальных обстоятельствах и с каким негодованием отношусь к той роди, какую меня заставляют исполнять!
Она как будто боялась оторвать от него взгляд.
Теперь оставалось развернуть последнее кольцо!
– Уже поздно, - помолчав, сказал Каркер, - а вы, по вашим словам, утомлены. Но я не должен забывать о том, что у меня есть к вам еще одно дело. Я вам должен посоветовать, я должен умолять вас - для этого у меня есть веские причины.
– настойчиво умолять, чтобы вы были осмотрительны, проявляя свое участие к мисс Домби.
– Осмотрительна? Что вы хотите этим сказать?
– Старайтесь не обнаруживать чрезмерной привязанности к этой молодой леди.