Торир. Рыжебородый
Шрифт:
— Ничего из того, что ты смог бы с легкостью использовать.
— Джошуа, — позвал Крастон. — Ткни его мечом. Не так, чтобы убить, но достаточно, чтобы заставить вздрогнуть. — Барон подождал в полной тишине. — Ты ткнул?
— Да, господин, — ответил Джошуа.
— И какая была реакция?
— Никакой, господин.
— Ладно, — согласился слепой Барон. — Кажется, ты говоришь правду.
— У меня нет причин лгать, — сказал Тармен, — так как мои утверждения можно тут же проверить.
— Естественно, — согласился Крастон. —
— Я не волен говорить.
— Не могу представить, как мы сможем пытать тебя? — сказал Крастон.
— Я тоже не представляю, — кивнул Тармен.
— Когда последний раз ты что-то ел или пил?
— В прошлом месяце, — ответил Тармен еще более печально.
— Я уверен, что мы не можем морить тебя голодом, чтобы ты сказал нам то, что хочешь держать в секрете, ведь так? — риторически спросил Крастон.
— Я очень сомневаюсь в этом, — ответил Тармен.
— Как чувствует себя Гарет? — спросил Крастон, не найдя сказать ничего лучшего.
— Не очень хорошо. Несколько недель назад он простыл и теперь болеет.
— Умрет ли он от этого?
— Нет.
— Я нахожу наш разговор бесплодным и бесполезным, Тармен. Ты этого не чувствуешь?
— Мне все равно.
— Думаю, тебя эта беседа все же заинтересует, — сказал Крастон. — Если я решу, что ты не представляешь ценности, я, возможно, позволю тебя убить.
— Любое другое действие было бы совершенно нелогично, — угрюмо согласился Тармен.
— А мысль о смерти не расшевелит тебя?
— Нет. Мне очень интересно, каковы будут ощущения, когда сознание покинет мое тело.
— Это случается каждый раз, когда ты засыпаешь, — сказал Крастон. — Или ты даже не спишь?
— Нет, я никогда не сплю.
— Ты никогда не спишь, ничего не ешь, ты не чувствуешь боли. Разве ты не конечный результат программы Гарета Кола?
— Нет. Хотя он никогда не говорил мне об этом, я уверен, что я — его неудача.
— И это не вызывает у тебя желания покончить с собой?
— А почему должно вызывать? Ошибка колдовства, а не моя. Разве ты не чувствуешь себя ошибкой Природы, потому что слеп?
— Забавная точка зрения, — сказал Крастон. — Расскажи, Джошуа, как ты поймал нашего друга?
— Он неподвижно стоял, когда мы набросились на него, и не делал попыток удрать от нас, когда мы заковывали его в цепи, — ответил Джошуа.
— Насколько ты силен, Тармен? — спросил Крастон. — Ты можешь разорвать цепи?
— Не совсем, — признался Тармен. — Я уже пытался.
— Ладно. Кажется, совершенно очевидно, что ты хотел, чтобы тебя поймали… или Гарет хотел, чтобы мы поймали тебя. Не уверен, что ты захочешь сказать мне, почему?
— Я никогда не был в городе Норманов. Мне стало любопытно, и я позволил, чтобы меня привели сюда.
— Боюсь, тебе надо придумать ответ получше, чем этот, — сказал Крастон.
— Боюсь, что другого ответа нет, — уныло ответил Тармен.
— Скажи мне, Тармен…
— Нет.
— Это расстраивает тебя?
— Немного, — ответил Тармен. — Мне хотелось бы видеть своего инквизитора.
— Как бы тебе понравилось провести остаток жизни в темноте, без пищи, без воды и без компании?
— Не думаю, чтобы мне это понравилось.
— А это как раз то, что я собираюсь сделать с тобой, если ты не станешь с большей готовностью отвечать на мои вопросы.
— Может быть, может быть, — печально сказал Тармен.
Крастон почувствовал, как его характер начинает проступать сквозь холодную маску, которую он надел для встречи с незнакомцем. Барон глубоко вздохнул, задержал вздох, закрыв глаза, и попытался очистить разум, потом, когда это ему удалось, наклонился вперед.
— Мы попробуем снова, — объявил он двум тюремщикам, находящимся в комнате. — Почему ты, Урод, оказался на этой стороне реки? Зачем ты удрал из Метро?
— Что такое Метро? — вежливо поинтересовался Тармен.
— Туннели, черт возьми! — взвыл Крастон. — Зачем ты покинул их?
— Я же сказал: высматривал кое-что.
— И что же?
— Мне запрещено говорить это Норманам, — спокойно сказал Тармен.
— Запрещено? Кем?
— Гаретом, конечно. Кто еще может запретить мне говорить, если я хочу?
— Правда, — сказал Крастон. — Почему Гарет не хочет, чтобы я узнал, что ты высматривал?
— Я не волен говорить.
— Ага! — воскликнул слепой Барон. — Но это означает, что Гарет или знает то, что ты видишь, или может тебе доверять. С другой стороны, он ведь может ие узнать о том, что ты скажешь мне, не так ли?
— Твои рассуждения совершенно логичны, — согласился Тармен. — Одно из них, фактически, совершенно верное.
— Я вычислил, что он послал тебя, — сказал Крастон. — Кажется слишком ненормальным, чтобы ты оставил Метро по собственной инициативе, — продолжал Барон, одновременно барабаня пальцами по ручке своего деревянного кресла. — Гарет послал тебя, это совершенно ясно. Но что он хотел высмотреть?
— Боюсь, этого я вам не скажу, — заметил Тармен.
— Но ты не сможешь помешать мне воспользоваться дедуктивным методом, не так ли? — спросил Крастон с холодной улыбкой. — Кол не использует ничего, кроме своего разума, Тармен. Кроме него, Колдуна больше ничего не интересует. Более того, я прибавлю, что ты выглядишь очень похожим на одну тварь, которую я знал… на Донахью.
— Это не так, — сказал Тармен. — Я скажу тебе, я высматривал…
— Я знаю, что ты скажешь мне! — фыркнул Крастон. — И я тоже знаю, что ты высматривал. А когда ты не смог найти Рыжебородого, ты пришел сюда или, скорее, позволил, чтобы тебя забрали сюда, чтобы узнать, не тут ли Донахью… И у меня нет сомнений в том, что Гарет Кол сейчас слышит наш разговор… Он знает, что Донахью тут нет… Ты высматривал Рыжебородого, не так ли?