Торжество Ваала

Крестовский Всеволод Владимирович

Тот, запинаясь несколько на слогах, начал читать неуверенным, монотонным голосом. — «Как на море-окияне, на острове на Буяне лежит бел горюч камень Алатырь».

— Про что вы читаете? — остановил его Охрименко. — Можете объяснить?..

— Про Алатырь-камень, — неуверенно ответил мальчуган.

— Хорошо, — подбодрил его экзаменатор. — А что еще Алатырем называется?

На этот вопрос мальчуган не сумел ответить и замолк, растерянно глядя мимо инспектора в стену.

— Ну знаете?.. хм… Ну, может быть, кто другой знает? кто может ответить? — обратился он ко всему классу. — Что еще Алатырем называется:

— Город,

кажись, есть такой, отозвался один из учеников старшего возраста.

— Верно. Но что это за город, где он находится, на какой реке, в какой губернии, чем замечателен, сколько в нем жителей?

Но на весь ряд этих, сыпавшихся один за другим, вопросов, Охрименко не получил никакого ответа.

— Однако, милостивая государыня, — обратился он к Тамаре, — позвольте вас спросить, что ж это значит?.. И чему, наконец, вы их учите?

— Г-н инспектор, подробности о малозамечательных уездных городах не входят в утвержденный курс сельских школ, — скромно и сдержанно ответила ему учительница.

Охрименко не выдержал, наконец и вспыхнул.

— Что вы мне тычете в глаза «утвержденным курсом»?! — грубо накинулся он на девушку. — Вам, кажется, угодно учить меня?.. Я знаю и без вас, сударыня, что входит и что не входит, но вижу только одно, что они у вас ровно ничего не знают, то есть, ровнехонько ни-че-го! — Это я вижу!

— То, что полагается по программе, они знают, то есть, старший возраст, по крайней мере.

— Ах, вам угодно спорить? — подавляя в себе свою вспышку, с утрированною и ехидною вежливостью покорно склонился перед нею инспектор. — Извольте-с, я подчиняюсь вашему желанию, чтоб доказать вам… Будь по-вашему! Пойдем далее. Итак, мой милый, — сдержанно обратился он к тому же мальчугану, — остановились мы с вами на камне Алатыре. Скажи мне, где же он находится, этот Алатырь-камень?

— На острове…

— Отменно. А что такое остров?

— Остров — у нас деревня такая есть, Островом зовется. [7]

— Ну, это, наконец, из рук вон!.. — в отчаянии хлопнув себя по бедрам и расставив руки, обратился к Агрономскому возмущенный инспектор. — «Остров — деревня такая», — ну, сделайте ваше одолжение!.. То есть, ровнехонько-таки ни-че-го не понимают!.. И даже совершенно не умеют сколько-нибудь отчетливо формулировать свои представления и мысли… Чему же их учат, после этого?

7

Мотив заимствован автором из книги «Что читать народу». Т. II, стр. 792.

— Извините, г-н инспектор, если осмелюсь заметить, — вмешался опять отец Макарий. — Не судите по одному этому мальчику; он еще только склады прошел недавно, и если не имеет пока понятия об острове, то это потому, что никогда не видал его: у нас на речке, изволите видеть, островов никаких не имеется, а деревня Остров точно-что есть в нашей волости, — это верно, и это он знает.

Инспектор с презрительной усмешкой лишь плечами пожал да вскинул со вздохом очи свои горе, — дескать, о, Господи! Пошли только долготерпения!.. Как бы изнемогая от нравственного утомления и безнадежности, он снова огляделся вокруг стен и, заметив видневшие там карты России и обоих полушарий земли, сдержанно обратился к Тамаре упавшим и почти кротким голосом:.

— Отечествоведение преподаете им?

—

То есть, что это? — переспросила она. — Географию?

— География, собственно говоря, отжившее слово-с, — все так же кротко, но не без внутреннего ехидства и как бы с сожалением о ее невежестве, пояснил он, — и к тому же, география есть собственно землеведение, или мироведение, если подразумевается мир астрономический, или же, наконец, народоведение, если мы имеем в виду географию политическую, а я вас спрашиваю об отечествоведении.

— Ах, это географию России? — домекнулась Тамара. — Как же, преподаю, — старшему возрасту и в общих чертах, конечно, согласно программе.

— А родиноведение преподаете?

На лице девушки отразилось некоторое недоумение.

— То есть… отечествоведение и родиноведение — это, полагаю, одно и то же? — проговорила она, приходя в некоторое смущение от странно кроткого экзаменаторского тона этих его вопросов.

— Одно и то же? — проговорил он за нею и вздохнул с томною грустью. — Нет-с, не одно. Далеко не одно. Это меня, с вашей стороны, даже изумляет, признаюсь откровенно… Как же это вы так учительствуете, а сами не знаете, что такое отечествоведение и что родиноведение? Какая же вы — извините — учительница после этого, когда не имеете ясного представления о различии таких простых и даже азбучных, можно сказать, предметов в науке?

Тамара только плечами пожала, в полном недоумении, чего от нее хотят и ради чего все эти придирки? Если желают отказать ей от места, то не проще ли сказать прямо: уходите, вы нам не нравитесь;— но к чему все эти инквизиторские издевательства над нею!

— Отечествоведение, — продолжал, между тем, Охрименко наставительным и поучающим тоном, точно бы жуя и в рот кладя ей — отечествоведение, сударыня, это — география, статистика и этнография России, во всем объеме ее государственных границ. Понимаете?.. А родиноведение — та же география, статистика и этнография относительно одной своей губернии, или уезда, города, или села, то есть, той, административной округи, в пределах которой родился и живет обучаемый. [8] И вы такого пустяка не знаете!.. А еще учительница!.. Удивляюсь, удивляюсь бесконечно, — обратился он к Агрономскому. — И откуда только вы таких учительниц добываете?! Ведь в губернии у вас есть, казалось бы, женская учительская семинария, неужели это оттуда выпускают с такими познаниями?

8

Подразделение географии на родиноведение. отечествоведение. народоведение и т. д., находится в издании Ф.Ф. Пуцыковича «для народных и других элементарных училищ», одобренном ученым комитетом минист. народн. просвещ. Спб., 1890 г., изд. 12-е.

— О, нет, как можно! — солидно вступился Алоизий Маркович за достоинство этого земского учреждения. — Наша семинария, — помилуйте, это образцовейшее заведение на всю Россию. Но г-жа Бендавид не из нашей семинарии, — пояснил он тоном ехидного снисхождения к «убожеству» учительницы, — она определена к нам по протекции одной высокопоставленной петербургской дамы, отказать которой нашим земцам, по некоторым соображениям, было трудно… Полагаю, этим все сказано.

— Кто эта «высокопоставленная»? — небрежно спросил Охрименко. — Не секрет, надеюсь?