Тоскуя по ней

Робертс Тиффани

— Да, ты прав, — она улыбнулась ему. — Где ты родился? Здесь или…

— За Завесой, в царстве под названием Тултирас. Эвергарден. Где правят фэйри и все наполнено магией, — он перешагнул через стену со сверхъестественной грацией и сел рядом с ней, вздохнув. — Что на самом деле означает лишь то, что все вокруг опасно и обманчиво, слова обладают реальной силой, а те, у кого самая могущественная магия, правят безраздельно.

— Не похоже, что тебе там нравилось.

— Я считаю, что это не очень дружелюбное место, особенно для инкубов и суккубов. Но в нем есть своя красота.

— У тебя есть какая-нибудь семья?

— Я уверен, что у меня есть кровные родственники, разбросанные по мириадам королевств, но нет. Нет никого, кто действительно

соответствовал бы слову семья, — он провел пальцем по ее руке, и даже через пальто это вызвало у нее дрожь. — А ты? Где ты родилась, Уиллоу? Что насчет твоей семьи?

— Я родилась во Флориде.

— Ты довольно далеко отсюда.

— Я никогда не чувствовала себя там как дома, — она покачала ногами и уставилась вниз на огни города. — Я была, как говорится, случайностью. Меня не планировали, не ждали, но родители всё равно меня оставили. И они сожалели об этом каждый момент. Они считали, что пожениться было правильным решением, но были несчастны. Они постоянно ссорились. Думаю, то, что я росла в такой обстановке, просто сделало меня нечувствительной к их крикам. Единственные разы, когда я была счастлива, это когда навещала бабушку и дедушку со стороны отца. Они были единственными, кто в детстве заставлял меня чувствовать себя любимой. Родители моей мамы отреклись от нее из-за того, что она вышла замуж за отца, поэтому их никогда не было рядом.

Уиллоу потерла руки, чтобы согреть их, и плотнее запахнула полы пальто, продолжая:

— Меня часто дразнили в школе. Из-за обстановки дома я находила утешение в еде, поэтому в детстве была пухленькой. Дети жестоки, и иногда они дразнили меня, насмехаясь и издавая хрюкающие или лающие звуки. Это было больно, но я не всегда позволяла им выходить сухими из воды, — она усмехнулась. — Однажды я подралась с одной из самых популярных девочек и разбила ей нос в кровь. После этого она перестала придираться ко мне, но за эти годы появились и другие хулиганы. Я просто научилась игнорировать их. У меня была пара близких друзей, с которыми я проводила время, и это было все, что нужно. Все стало еще хуже, когда бабушка и дедушка погибли в автокатастрофе.

Уиллоу прерывисто вздохнула, когда старая боль потери пронзила ее, через секунду снова заговорив:

— Отец воспринял это очень тяжело и отгородился от всех. Иногда вечерами он просто сидел за кухонным столом, пережевывая еду с отсутствующим выражением лица, в то время как моя мать кричала на него. И я… я просто чувствовала себя потерянной и одинокой. То есть, что вообще девятилетний ребенок понимает в смерти? Все, что я знала, это то, что единственные люди, которые когда-либо по-настоящему любили меня, ушли. Когда мне было одиннадцать, родители развелись. От этого жизнь не стала легче. По будням я была вынуждена жить с мамой, а по выходным — с отцом. Он понятия не имел, как позаботиться обо мне, и всегда вел себя так, будто я доставляю ему неудобства. Мама любила постоянно куда-нибудь ходить, и я клянусь, что у нее каждый месяц был новый парень, один из которых… немного приставал ко мне, когда мне было пятнадцать, — Уиллоу стиснула зубы, вспомнив стыд, который испытала. — Мама обвинила меня в том, что я флиртовала с ним, в том, что я разрушила их отношения. Ее не беспокоило, что ее парень домогался до ее несовершеннолетней дочке.

Она взглянула на Киана.

Выражение его лица было жестким, мышцы челюсти подергивались, а глаза потемнели. Хотя гламур все еще был на месте, черты лица выглядели резче. Смертоноснее. Впервые он не источал чувственность. Он излучал угрозу.

— Извини, — сказала она. — Наверное, я просто вываливаю на тебя всё дерьмо из своего детства.

Его взгляд смягчился, и некоторая скованность исчезла.

— Не извиняйся. Я хочу знать все это. Я хочу чувствовать то, что чувствовала ты… что ты все еще чувствуешь, — он протянул руку и откинул волосы с ее лица. Ногти прошлись по щеке, когда он заправил пряди ей за ухо. Его рука осталась там, обводя изгиб

уха. — Не могу сказать, что понимаю твой опыт, но мои ранние годы тоже были полны неприятностей. Я знаю, каково это — чувствовать себя… нежеланным.

Пытаясь игнорировать покалывание, вызванное его прикосновением, Уиллоу выгнула бровь. Она не могла до конца осознать, что этого соблазнительного, чувственного, великолепного мужчину когда-либо избегали или оставляли в стороне.

— Правда?

Он кивнул, и его рука опустилась, подушечки пальцев погладили ее шею, в то время как большой палец слегка коснулся скулы.

— Я говорил тебе, что есть много видов фэйри. Меня не очень любят остальные. Нас считают паразитами. Пиявками. Ниже остальных, пародией на то, какими должны быть фэйри. Но при этом нас боятся, потому что наша магия может влиять даже на других фэйри, хотя они гораздо более сильные, чем смертные. И потому что мы можем питаться от них, от их силы, и сами становиться могущественными. Так что в Тултирасе я не встретил особого радушия. Единственные, кто хотел меня, стремились обладать мной, контролировать меня. Точно так же, как Флорида никогда не была для тебя домом, Эвергарден никогда не был домом для меня. Я всего лишь один из многих представителей моего вида, которые нашли утешение здесь, среди смертных, хотя… — что-то изменилось в его глазах, проблеск уязвимости, который сделал взгляд невозможно более чарующим. — Я не чувствовал себя менее одиноким в этом мире.

— Это как будто ты дрейфуешь между двумя мирами, не чувствуя своего места ни в том, ни в другом.

— Да. Именно так, — улыбка, которой он одарил ее, была слабой, но теплой, нежной и искренней, и она пронзила сердце Уиллоу.

Прожить так долго, ни разу не почувствовав, что принадлежишь хоть какому-то месту… Встречаться со столькими людьми, но так и не установить связь ни с кем из них…

— Мне жаль, что ты прошел через всю жизнь с такими чувствами, — сказала она.

— Я научился принимать те маленькие радости, что Судьба даровала мне, — он усмехнулся и опустил лицо, зарываясь носом в ее волосы и глубоко вдыхая. — Как соблазнительницы с фиолетовыми волосами…

Уиллоу рассмеялась и мягко оттолкнула его.

— Я даже не старалась. Ты просто не принимаешь нет в качестве ответа.

Он со смешком откинулся назад, но поймал ее руку у себя на груди, удерживая там, обхватив пальцами.

— В то время как я стараюсь больше, чем когда-либо, Фиалочка. Мы с тобой поменялись ролями, но в конце концов я выйду победителем.

— Посмотрим.

— Посмотрим, — он сжал ее руку, и выражение его лица стало серьезным. — Не верю, что ты закончила свой рассказ.

Уиллоу уставилась на его руку. Она была большой и теплой, так идеально накрывая ее, и его грудь была твердой под ее ладонью. Она чувствовала ровный стук сердца.

— Думаю, нет. Уверен, что хочешь услышать больше?

— Ты предупреждаешь меня о том, чего ожидать, или предполагаешь, что мне будет скучно, смертная?

— Наверное, я подумала, что тебе будет скучно. Я имею в виду, ты жил очень, очень, очень, очень…

— Да, очень, очень долго, я понимаю, — сказал он со смехом.

Уиллоу усмехнулась, но улыбка исчезла.

— Так что да. Я ненавидела жить с родителями. Я находила, куда пойти, если не была заперта в спальне с книгой, чтобы сбежать от своей жизни. Я проводила много времени в библиотеке или ходила в гости к друзьям, но по мере того, как мы становились старше, дружба угасала. У каждого из них была своя жизнь, парни и подружки, занятия после школы и спорт. И они всегда ходили куда-нибудь по делам. У меня никогда не было денег, чтобы присоединиться к ним, и я чувствовала себя неловко, когда они предлагали каждый раз заплатить за меня. В шестнадцать лет я нашла свою первую работу и работала столько часов, сколько могла. Помимо того, что я потратила немного денег на машину-развалюху и бензин, я откладывала каждый пенни на тот день, когда смогу съехать и жить самостоятельно.