Тот, кто меня убил
Шрифт:
Так жутко! Так высоко! Я и шага не могла ступить: ноги словно приросли к камню.
«Ну же, Ри, попробуй хотя бы!» — уговаривала я себя.
Это несложно. Вот здесь зацеплюсь рукой, тихонько сползу с края. Шаг, еще шаг. Ноги повисли над пропастью, а я держалась только на кончиках пальцев. Я держалась! И не чувствовала своего веса. Ладно, теперь осторожно перемещусь чуть ниже — здесь небольшой выступ на камне — поставлю на него ногу. Здесь трещинка, здесь проросший росток — все пригодится. Я сама не заметила, как спустилась на несколько метров. Небо над головой заслонила серая угрюмая громада скалы. На секунду стало жутко,
До самого вечера меня переполняло воодушевление. Когда знаешь, что есть куда отступать, то уже не так страшно. Мне хотелось подойти к старшему лорду и дерзко рассмеяться ему в лицо. Крикнуть: «Я не боюсь тебя! Ничего у тебя не выйдет!»
— Чему ты улыбаешься весь день? — спросил Скай.
Я пожала плечами.
— Просто настроение хорошее.
Мы ждали, пока слуги установят у камина маленький стол и накроют его к ужину. Мы заранее договорились, что к ужину подадут что-то легкое — фрукты, сыр, сделанный из молока уникорнов, что делало его вдвойне притягательным, конфеты, доставленные с другой стороны врат, из человеческого города. Вино Скай выбрал сам и поставил на низкий столик пузатую бутылку зеленого стекла. Бокалы сверкали в отсветах синего пламени подобно бриллиантам, а хрусталь, из которого они были изготовлены, будто пел, когда янтарная жидкость катилась по его искристым бокам.
Слуга с поклоном хотел принять бутылку, чтобы обслуживать нас за ужином, но Скай покачал головой.
— Оставь нас.
Посмотрел на меня:
— Мы ведь справимся, Ри? Я поухаживаю за тобой.
— Хорошо, — согласилась я, неловко присаживаясь на край кресла.
Светящиеся шары притушили, слуги покинули зал. Старший лорд давно поднялся в свои апартаменты. Мы остались вдвоем.
Камней для камина на этот раз не пожалели, они горели ярко, и волны тепла перекатывались по залу. Сыр покрылся капельками влаги. Мне тоже стало жарко, так что я сняла платочек с шеи и расстегнула воротник.
Скай пригубил бокал вина.
— Я бы хотел услышать о тебе, — попросил он, и голос его отчего-то тоже казался жарким; во всяком случае, я вдруг вспотела в своем теплом шерстяном платье. — Расскажи все, что посчитаешь нужным.
— Ну... — запнулась я, — Детство у меня было счастливое...
Я неловко оторвала несколько виноградин и начала перекатывать их в пальцах. Счастливое, да... Я была уверена, что родители меня любят, пока они не продали меня... И все же — сначала смущенно, а потом смеясь — я рассказала несколько забавных случаев из жизни. И про то, как бегала по крыше с простыней в руках, и про то, как укладывала спать в своей кровати щенка, украденного с псарни, и о других детских шалостях. Скай слушал не перебивая, улыбался в ответ, отвлекаясь на секунду лишь для того, чтобы сделать глоток-другой вина. Взгляд его черных глаз то ли обжигал, то ли ласкал. Я, смешавшись, замолчала, растеряв все мысли.
— Попробуй сыр, Ри. И фрукты сочные — тебе понравятся. И ты еще не пробовала вино, которое я выбрал для нас.
— Да, конечно! — я подняла бокал.
Я редко пила вино, только в этом году родители разрешили в первый раз. Подумать только, прошлой осенью меня считали почти ребенком, а спустя год я замужем...
— Помнишь, как ты пытался напоить меня пивом в трактире? — зачем-то вспомнила я. — Ух как я тебя ненавидела тогда.
— А сейчас? —
«Сейчас нет», — хотела сказать я. А потом вспомнила: еще сегодня утром я планировала побег. И сразу сделалось неуютно. Совсем я поплыла. Это все жар камина, фрукты и мерцающие в темноте глаза Ская. Я выпрямилась в кресле, едва не расплескав вино. Нельзя терять бдительность!
— Сейчас меньше, — тихо ответила я.
— Как вино?
Я еще не отпила ни глотка. Что же, от одного бокала вреда не будет. Я пригубила напиток, похожий на расплавленный янтарь. Такого вкусного вина я, пожалуй, никогда в жизни не пила: в меру терпкое, немного сладкое, оно сочетало в себе и мягкость, и силу.
— Очень вкусно.
— Допивай тогда.
Я медленно допила, чувствуя, как вино наполняет меня уютным теплом. И почти сразу веки налились тяжестью, потянуло в сон. Я поскорее поставила бокал на стол, потому что рука вдруг стала слабой-слабой. А когда я попыталась встать, то не смогла этого сделать: ноги не держали.
— Скай? — испуганно прошептала я.
— Не бойся, мышка, — ответил муж, который наблюдал за моими попытками с непонятным выражением лица. — Я отнесу тебя в спальню.
Он поднял меня на руки легко, будто я вновь стала легче пуха. Судя по всему, раненое плечо почти совсем его не беспокоило.
— Что со мной? — прошептала я.
— Я добавил в вино яд баюна. Не волнуйся, он совершенно безвредный и утром выветрится без следа. Просто ты станешь немного сонной и не сможешь управлять телом...
— Скай, не нужно! Не делай этого! — хотела крикнуть я, но голос стал не громче писка.
Я все поняла. Он обманул меня! Как я только могла поверить!
— Ты ведь обещал!
— Не дрожи, мышка. Я не хотел, чтобы первая ночь превращалась в битву. Не хотел делать тебе больно... сильнее, чем это необходимо.
В нашей спальне тоже жарко горел камин. Постель оказалась расправлена и застелена свежим белым бельем. Скай опустил меня на простыни, приятно прохладные и гладкие под руками.
Платье, которое я надела сегодня, застегивалось спереди на пятнадцать маленьких пуговок, и муж принялся осторожно расстегивать их одну за другой. А я... Я была слаба, как ребенок, и только наблюдала, как аккуратно его руки касаются ткани.
Оставалась последняя надежда: если я скажу, что все знаю, может, это остановит его?
— Скай, я все знаю. Человеческие девушки не могут пережить рождения дракончика. Скай, не делай этого. Ты ведь любишь меня!
Если Скайгард и удивился моей осведомленности, то ничем себя не выдал.
— Я не люблю тебя, глупая мышка, — покачал головой муж. — Мне было жаль тебя
— и только. Я хотел дать тебе время. Хотел, чтобы ты посмотрела на мой мир не с ужасом, а с любовью. Но я не желал для тебя такой судьбы и поэтому изначально хотел взять в жены Валерию. Однако выбор сделан... Ты лучше всего подходишь для того, чтобы забеременеть от меня, Ри.
Пуговки закончились. Скай расстегнул поясок и осторожно освободил меня от платья. Я лежала на постели в тонкой рубашке и панталончиках. Муж наклонился и властно поцеловал меня, приподнял, прижал к себе. Его губы жадно ласкали и требовали ответа, язык против моей воли проникал все глубже. Раскаленный на солнце песок, древесная кора, брусничная горечь... Я не могла ни оттолкнуть, ни закричать, лишь слабо извивалась в его руках, задыхаясь от жара.