Тот, кто не со мной

Пик Лилиан

— Он стоит сейчас рядом со мной, Элиза. — Его тон предупредил ее, что отступать уже поздно. — Мы будем минут через десять.

Он отключился, а Элиза осталась стоять, тупо глядя на трубку. Наконец она медленно положила ее на место и оглядела себя: старые черные брюки, растянутый черный свитер. Ну и что? Она же не намерена производить на этого человека впечатление. Если ее внешность отпугнет его, тем лучше.

Она прибралась в гостиной, взбила подушки, подобрала журналы и газеты, валявшиеся на полу, и побежала наверх.

Мужчины приехали раньше чем через десять минут. Она услышала звонок в дверь. Открыл отец.

Элиза причесалась и слегка припудрилась. Когда она спустилась, они стояли в прихожей. Лестер внимательно наблюдал за ней, лицо его совершенно ничего не выражало. Потом она увидела человека, которого он привез с собой.

Он был среднего роста, такого же солидного сложения, как, вероятно, и его счет в банке. Процветание и успех крепко пристали к нему, придавая напыщенный вид и заставляя его выглядеть старше своего возраста. Ему должно было быть не больше тридцати пяти, но выглядел он как человек, чьи взгляды и ценности ближе к людям предпенсионного возраста.

Он смело посмотрел на Элизу, которая тихонько стояла рядом с Лестером и ждала, пока их представят друг другу. Даже если бы сердце ее не принадлежало целиком и полностью Лестеру Кингсу, она все равно не стала бы забивать себе голову, думая об этом флегматичном, скучном человеке.

Но Говард Биль сиял, словно ему только что предложили очень выгодную сделку по сходной цене. Он, похоже, был доволен девушкой, которую Лестер Кингс представлял ему как потенциальную супругу. Они пожали друг другу руки и перешли в гостиную, но выражение лица Элизы не переменилось. Она продолжала оставаться апатичной и равнодушной. Когда все расселись, она даже не сделала попытки завести разговор.

Говард попытался побеседовать с ней, но она давала односложные ответы. И чем больше раздражался Лестер, тем больше она входила в роль туповатой необразованной девушки. Один раз, когда Говард прикуривал, она глянула на Лестера и сверкнула неожиданной, намеренно нахальной улыбкой, потом снова замкнулась в своей угрюмости. Лестер сцепил руки, словно душил кого-то, словно ему доставило бы немалое удовольствие, если бы в его руках оказалась ее шея.

— Не хотите ли чашку чая? — спросила Элиза, выговорив впервые законченное предложение.

Лестер посмотрел на Говарда, который с радостью согласился — возможно, подумала Элиза, для того, чтобы хоть ненадолго избавиться от ее невыносимого присутствия. Она приготовила чай и внесла его на подносе в комнату.

— Я отнесу чашку чая твоему отцу, — сказал Лестер, становясь перед ней и усмехаясь с видом победителя. Она нахмурилась, не зная, как поступить. Пока Лестер будет наверху общаться с ее отцом, ей придется вести хоть сколько-нибудь вразумительный разговор с этим человеком.

Как только Лестер ушел, Говард пересел к ней поближе. Он принял у нее из рук чашку чая и вынул записную книжку.

—

Так как нам придется узнать друг друга получше… — начал он, и Элиза была поражена тем, что он оказался настолько толстокожим, что ее полное отсутствие интереса к нему принял за поощрение. — Нужно решить, в какой день нам лучше встретиться.

— О, я, право… не знаю, может быть…

— Так как дни становятся длиннее, полагаю, лучше всего подойдет вечерняя прогулка на машине, тогда мы с вами сможем обо всем поговорить и обсудить положение вещей.

«Ради всего святого, — подумала Элиза, — какое положение вещей?»

— А не могли бы мы… — сказала она вслух, заколебалась, но решила пойти ему навстречу и продолжила: — Не могли бы мы сходить на концерт?

— Это совсем не в моем духе. У меня нет музыкального слуха. Для меня настоящая мука — слушать музыку.

Вернулся Лестер, усмешка у него на лице выдавала, что он услышал, как Говард отверг то, что было для нее дороже всего.

— Лучше какое-нибудь шоу — чтобы было ярко, много танцев, движения. Не говоря уж о девочках, на которых можно посмотреть. — Он кинул скользкую улыбочку в сторону Лестера. — Вот это я люблю. Знаешь, что я лучше сделаю — посмотрю в газетах, что где идет, и позвоню тебе.

Элиза сказала еле слышно, беспомощная перед его непроницаемой бесчувственностью:

— Как хотите.

Он самодовольно кивнул. Она почувствовала, что, если бы даже она ему сказала: «Нет, спасибо», реакция его была бы такой же, потому что за толстую стену его самодовольства и чванства не просочилось бы осознание того, что она вообще может ему отказать.

Вскоре после этого Лестер заявил, что им пора идти. Он задержался в прихожей, когда Говард уже вышел за дверь и направился к своей машине.

— Тебе обязательно надо было притворяться умственно отсталой? — прошипел он.

— Я тебя не просила его приводить, — резко ответила она. — А если ты решил действовать как самопальное бюро знакомств, не моя вина, что твои маневры оказались безрезультатными.

Говард опустил стекло машины и громко откашлялся. Лестер понял намек.

На следующий день Фил Поллард взял телефонную трубку и подозрительно посмотрел на Элизу.

— Тебя спрашивает какой-то мужчина, — сказал он, хмурясь, затем с некоторой надеждой прибавил: — По-моему, брат.

Она покачала головой и, опасаясь услышать голос Говарда, осторожно сказала:

— Элиза Леннан слушает.

— Откуда я знаю, — спросил ее голос, от которого сердце запрыгало в груди, — что я разговариваю не с мышкой?

Она засмеялась и от облегчения заговорила с ним неожиданно тепло:

— Ах, Лестер, это ты.

Фил тут же резко повернул голову в ее сторону, в его глазах появилось прежнее подозрение. Она слегка отвернулась, в какой-то детской наивной уверенности, что так их разговор никто не подслушает.