Тот, кто не со мной

Пик Лилиан

Собственно говоря, выходка Лестера, направленная на то, чтобы отпугнуть Говарда от Элизы, сбить его со следа, не попала в цель. Он только стал еще настойчивее. Элиза не могла этого понять, но получилось так, что намеки Лестера на их связь заставили Говарда еще больше почувствовать себя собственником в отношении ее.

Когда вечеринка подходила к концу, он все еще лип к ней, как мокрый лист к забору. Остальные уже начали расходиться, а он явно не торопился. Элиза ушла на кухню мыть посуду, но он маячил в дверях. Она вытерла руки, выдумала

какой-то предлог, что-то насчет того, что ей нужно переговорить с Роландом, протиснулась мимо него в коридор, но он прыгнул вперед, схватил ее и втолкнул обратно на кухню.

Его руки сцепились у нее за спиной.

— Теперь ты попалась, — прорычал он. — На этот раз не улизнешь. — Он стал неразборчиво что-то бормотать в ее волосы. — Значит, ты не такая уж невинная малышка, какой притворялась, а? Ты ведь пыталась меня провести, строила из себя такую скромницу, а? Я тебя отучу играть со мной!

Он безуспешно пытался прикоснуться губами к ее рту, но ее тактика уверток распалила его еще больше. Он начал бешено ласкать ее. Он был неловок, у него ничего не получалось, и, когда он прижал ее силой к столу, она вся скорчилась и стала выворачиваться, и умудрилась единственно своей настойчивостью высвободить одну руку, и воспользовалась этим, чтобы залепить ему оглушительную оплеуху.

Он тут же отпустил ее, лицо у него было красным, грудь тяжело вздымалась. Он не мог связно говорить от гнева. Прижав руку к пылающей пунцовой щеке, он вылетел из кухни, тяжело протопал по коридору и выскочил из дома, громко хлопнув дверью.

Элиза сползла в кресло и закрыла лицо. Ее колотила дрожь. Когда кто-то вошел, она даже не подняла глаз.

— Что случилось? — спросил Лестер.

Она невнятно пробормотала, все еще пряча лицо:

— Это все твоя вина. Все, что ты наговорил про нас, как будто у нас с тобой роман…

— Но ты же сама хотела от него избавиться. Роланд мне сказал.

Она вздернула голову:

— Избавиться от него — да. Но все получилось наоборот. Он затащил меня сюда и… и хотел надругаться надо мной!

Лестер нахмурился, но, когда она сказала с явным оттенком гордости о том, что влепила ему пощечину, он усмехнулся:

— А, значит, маленькая мышка снова превратись в тигрицу! Вот, это глубоко спрятанная в тебе агрессивность. Держу пари, — и в глазах его появился азартный охотничий огонек, — какой-нибудь мужчина в один прекрасный день приручит тебя.

Элиза встала, пошатываясь.

— Все равно. — Она смягчила тон и посмотрела на него. — Спасибо, что пытался помочь мне. Это правда. Я на самом деле хотела от него избавиться.

В его взгляде, который стремился встретиться с ее глазами, возникло озадаченное выражение, и теперь уже была его очередь расшифровывать послание без слов, направленное ею. Он поднял руки, прикоснулся к се лицу и прошептал:

— Ты так на меня смотришь, как будто хочешь, чтобы я поцеловал тебя. Ты об этом знаешь?

Она покачала головой и ждала. Он обнял ее, склонил к ней голову,

и поцелуй, который он подарил ей, затронул драгоценный ларец чувств в ее груди — он резко раскрылся, и все содержимое высыпалось. Она ответила на прикосновение его губ, как любая другая девушка, которая любит. Она приникла к нему, уступая, и в ответ на ее страсть он прижал ее ближе к себе и обнимал так нежно, как никогда до этого. Она не отпрянула, не отшатнулась от него, как сделала бы раньше. Она целиком отдалась наконец-то экстазу наслаждения быть в объятиях мужчины, которого она любит, и мысли плыли в ее мозгу, как обрывки облаков в ясном небе: «Если он так меня обнимает, значит, он должен, должен любить меня».

Но он поднял голову, освободился из ее объятий и отстранил ее от себя.

— Спокойной ночи, Элиза, — тихо произнес он и пошел домой.

Она упала на стул, чувствуя свое поражение. Вот, она попыталась сказать ему, что любит его, об этом говорили ее губы и руки. Но он предпочел не обращать на это внимания. В безысходной тьме ее отчаяния возник тонкий лучик света, как солнце, когда оно пробивается сквозь густую завесу туч. Она не холодная. В ней были тепло и страсть, как во всякой женщине, потому что в объятиях Лестера она ожила. Но солнечный свет превратился в тень, когда она вспомнила, с чувством унижения, твердость и окончательность его отказа.

Глава 10

Через несколько дней после вечеринки Элиза спросила у брата:

— Когда Лестер ездил к родителям, ты не знаешь, он виделся с Ниной?

Роланд опустил книгу, выражая неудовольствие от того, что его беспокоят:

— Да, виделся. А что?

Она постаралась, чтобы голос звучал равнодушно:

— Просто интересно, восстановили ли они помолвку.

— На это я могу ответить точно. Нет.

— Откуда ты знаешь?

Он вздохнул и отложил книгу, уже примирившись с тем, что так скоро сестра от него не отстанет.

— Он мне рассказал, что Нина попыталась с ним увидеться. Ты же знаешь, она живет по соседству с его родителями. Но он отказался. Его мать пыталась с ним спорить, заставить его передумать. Потом и Нинина мама за него взялась. — Он расхохотался. — Просто большая веселая семейная вечеринка.

— А потом что?

— Да ничего. Он был непоколебим. Сказал, что больше не желает иметь ничего общего с женщинами. Точка.

Элиза облизнула губы.

— Поэтому он и приехал на день раньше?

— Да. Не мог больше переносить всей этой шумихи. А теперь Нина всячески его донимает, звонит ему через день. Он с ней довольно грубо разговаривает, чтобы она отстала, но это не помогает. Она не унимается.

Роланд стал переворачивать страницы, стараясь найти место, где читал.

— Так что еще посмотрим, сможет ли она наконец сломить его и заставить переменить решение. Я лично в этом сомневаюсь.

— Значит, он говорил серьезно. Насчет того, что теперь женщинам нет места в его жизни.