Тот, кто умер вчера
Шрифт:
Суббота принялся расспрашивать милиционеров. Пиночет — меня. Не прошло и пяти минут, как позвонил сам Притула.
— Живая? — пробасил прокурор и, не дождавшись ответа, спросил: — Шевченко там? Дай его!
Я позвала Пиночета, и тот сообщил Льву Андреевичу то, что успел услышать и увидеть. Это был как раз тот случай, когда я не скрывала радости, что о происшествии прокурор предпочел узнать из вторых рук. Успокоив Притулу, Владимир Степанович повернулся ко мне:
— Родители твои где?
— На отдыхе.
— Жаль. Боюсь, придется побеспокоить.
— Да вы что?! Ну зачем трепать им нервы? Все равно ведь узнают.
— Ты не замечала, отец твой, он как… не нервничал в последнее время? Может, неприятности на предприятии, юридическими вопросами которого он занимался?
— Все нормально было. А какое это имеет отношение?..
— Пса твоего отравили. Значит, убийца знал про собаку, готовился основательно. Плюс этот ряженый Красилов, который крутится рядом. Неспроста же все это! Вот я и думаю, может, через тебя кто-то на твоего отца хочет наехать?
Я грустно вздохнула: мой начальник готов был строить какие угодно версии, но даже отдаленно не мог предположить, что причиной всему не мой отец, а я сама. Отчасти это было простительно. Он ведь не знал ни о Саше Подольском, ни о Серове, ни о пятилетием юбилее фирмы «Техникс», которого на самом деле не было. Я понимала, что дальше тянуть было нельзя, пора признаваться, но в тот момент мне больше всего на свете не хотелось этого делать. Мое признание наверняка вызвало бы у Шевченко вспышку гнева, противостоять которой у меня просто не было сил. Хватит и этого неожиданного покушения. К тому же сказывалось действие укола, от которого жутко хотелось лечь и заснуть.
В комнату вошел Суббота.
— А говорила, что не умеешь стрелять, — сказал он. — Прямое попадание в лоб, летальный исход. Точно, как в аптеке.
— Помолчи, — попросила я и, забыв о приличиях, забралась в кресло и поджала под себя ноги. Поскорей бы все уходили.
— Неужто жалеешь? А у него, между прочим, был обрез ружья «ИЖ». Заряжено жаканом. Знаешь, что это? Такой большой кусок свинца. Его используют, когда на диких кабанов охотятся. Я вот подумал, а вдруг это и есть тот самый тип, что следил за тобой?
— Это не он, — отрезал Пиночет с видом человека, который только что сделал некое открытие, но пока предпочитает о нем молчать.
— Да?! Ну, вам с башни виднее. Кстати, парня сейчас увезут в морг. Проститься никто не желает? Нет? Я так и думал.
— У тебя пистолет есть? — спросил Субботу Владимир Степанович.
Старлей похлопал себя по поясу.
— А как же мне без него. Без пистолета мне страшно.
— Превосходно. Ищенко нужна охрана. Останешься с ней до утра. А завтра утром проводишь на работу. — Пиночет повернулся ко мне: — Отдыхай, Алеся. Завтра продолжим. Выспись как следует, а часам к одиннадцати приходи. Хорошо?
Я благодарно посмотрела на следователя. Так в самом деле было лучше. На следующий день в спокойной обстановке я все ему и расскажу.
— Что молчишь? — спросил Шевченко, заметив мой пристальный взгляд.
— У вас на рубашке губная помада, — сказала я. — Не там… С правой стороны, на плече.
Пиночет посмотрел в указанном направлении и вдруг неожиданно для меня покраснел, как младший школьник.
VIII
К девяти часам я была на работе как штык, решив кредит благосклонности Владимира Степановича употребить не на утренний сон, а на более важные вещи. Что-что, а это мне было крайне необходимо.
Когда я принесла рапорт в третий раз, то увидела у него в кабинете Андрея Субботу и еще двух оперуполномоченных, занимавшихся поисками Саши Подольского, который до сих пор проходил у них как Псих. Об этих поисках, вернее об отсутствии их результативности, и шел разговор. Я появилась как раз в тот момент, когда один из оперов докладывал, что ни в одном автотранспортном предприятии похожего человека на работу диспетчером не брали. И не только диспетчером.
— Оно ему нужно, диспетчером устраиваться, — буркнул Пиночет, сделав мне знак присоединяться.
— Сами же велели диспетчеров проверить, — уныло произнес опер. — Вот и проверяли.
— Еще я велел позаботиться о том, чтобы фоторобот Психа был опубликован в средствах массовой информации. И что?
— Мы позаботились, — ответил за всех Суббота.
— Не заметил. Если не считать «Афиши», которую почти никто не читает. А в других изданиях? А на ТВ?
— ТВ не наш уровень. Это вам надо было с ними договариваться… Хотя, согласен, виноваты. Исправимся. Сегодня же сам этим займусь.
— Отставить.
Пиночет поднял трубку телефона и набрал номер.
— Это я, Слава. Как насчет моей просьбы? Так я пришлю ребят. Отлично. — Он дал отбой и обратился к оперативникам: — Сначала пойдете в фотолабораторию. Возьмете у Славы Прокопчука фотографии. Уж не знаю, сколько он их там напечатал, только надо сделать побольше ксерокопий, чтобы они были у каждого участкового и чтобы он мог обойти все вверенные ему дома. Соответствующее письмо на участки я подготовлю. Вторая, на этот раз исключительно ваша, задача — автостоянки. Необходимо найти ту, на которой оставляли «Форд-Мустанг» белого цвета, номер 297 — 44 ГО. Если у вас это получится, круг поисков значительно сузится. Значит, он и живет где-то неподалеку.
— Я так понимаю, Психа мы уже не ищем, а ищем лже-Красилова? — догадался Суббота.
— Правильно понимаешь. Так вот, сообразительный ты наш: Псих и есть лже-Красилов. Ясно?
При этих словах я уронила на пол карандаш и, чтобы никто не успел проявить галантность, быстро за ним нагнулась. На самом деле эти несколько секунд были мне необходимы, чтобы привести в порядок лицевые мышцы. Нет, я готова была поверить, что с Сашей случилась беда, что он оказался в сложной ситуации, что он потерял память. Но как так вышло, что Саша жил под именем умершего человека? Что фотография на паспорте, по свидетельству экспертов, была переклеена на очень высоком уровне? Что он зачем-то следил за мной, а когда его арестовали, сумел облапошить ментов, как детей малых, и теперь находился в розыске?